— Лоренцо? Медичи? — переспросил Боттичелли неожиданно осевшим голосом. Весь его гнев сразу улетучился.
Пико быстро спустился по лесенке и подбежал к художнику. Тот успел накинуть на картину кусок ткани, но юноша его сдернул. Теперь он наконец-то смог хорошо разглядеть изображение. Стройное тело только что появилось из огромной раковины. По бокам виднелись еще какие-то едва намеченные фигуры, то ли ангелы, то ли божества, висящие в воздухе.
Боттичелли проследил его взгляд.
— Она удивительна, правда? Кто лучше нее смог бы стать бессмертной Венерой?
Пико вгляделся в холст. Вокруг, вместе с запахом воска, еще витал пьянящий аромат. Он пытался сравнить работу художника с моделью, только что стоявшей на помосте у него перед глазами. На миг ему показалось, что он находится перед зеркалом, настолько велико было сходство. И в то же время фигура словно отражалась в воде: по ней проходила живая вибрация, свойственная поверхности жидкости. На память ему вдруг пришла легенда о Нарциссе, который погубил себя, любуясь собственным отражением.
Так вот в чем было дело — в воде! Если бы Нарцисс смотрелся в зеркало, совершенство образа не потрясло бы его фантазию. А течение реки заманило его иллюзией реальности, которая рождается только из неопределенности линий. Боттичелли удалось придать этому стройному телу ту самую вибрацию, как если бы модель отражалась в поверхности чистого родника. Матовая белизна кожи нарушалась только в одном месте. На шее, подчеркивая ее стройную линию, блестело украшение: тщательно выписанный в мельчайших деталях медальон, тот самый, что нашли возле тела Фульдженте.
— Что хочет от меня Великолепный? — раздался голос художника.
— Хочет знать, кто эта женщина.
Художник помедлил в нерешительности, потом наклонился к Пико и зашептал, запинаясь, словно его кто-то глушил:
— Это она! Она вернулась! Но вы не скажете об этом Великолепному. Они не отнимут ее у меня еще раз!
— Отчего вы так уверены, что это она? Вы нашли книгу с ритуалом?
Пико уже не отдавал себе отчета в том, что говорит.
— Нет, она вернулась из страны теней… — только и прошептал художник, и Пико показалось, что он не услышал вопроса.
— Вы уверены в том, что она на самом деле живая? Вы к ней прикасались? — настаивал он, снова на миг подпав под власть грезы.
— Нет! Это невозможно, это было бы кощунством! Никто не смеет к ней прикасаться! — В глазах Боттичелли блеснул безумный огонек. Не давая Пико вставить слово, он продолжал: — Мне неважно, демон она или нет. Мне достаточно, что я снова ее увидел! Она явилась однажды ночью и сама вызвалась позировать, с условием, что я сохраню это в тайне. Но теперь вы ее увидели, и она больше не вернется! — с отчаянием крикнул он.
— Но вы только делали вид, что пишете. Я заметил. Почему? — спросил Джованни в надежде отвлечь и успокоить художника.
Сам он уже полностью овладел собой, хотя все еще и был взвинчен.
Но Боттичелли только больше смешался.
— Не знаю. Я вдруг почувствовал, что не могу закончить картину. Почувствовал, что, если проникну в самую суть тайны ее фигуры, ее золотых пропорций, она снова вернется в царство теней. А теперь она исчезла, а мне остались только никому не нужные мазки… — и он разрыдался.
Пико взял его за плечо и встряхнул.
— Придите в себя. Того, о чем вы говорите, не могло быть. А вот медальон, которым вы украсили ее портрет, похоже, действительно вернулся с того света. О нем никто не знал! Где вы его взяли? — Боттичелли отпрянул, явно желая уйти от ответа, но Пико не отставал. — Это был, подарок Великолепного. Медальон похоронили вместе с ней!
Художника начала бить дрожь. Он расплакался и осел на землю, словно силы разом покинули его.
— Я должен был ее снова увидеть, — всхлипнул он. — Я вскрыл гробницу. Медальон был там. Он обвивал ее шею, все еще нетленную. Я его взял…
— И что вы с ним сделали? — продолжал настаивать Пико.
— Отдал ей… когда она вернулась. Как залог моей любви! Потому что только она достойна носить его!
Джованни выпустил плечо художника. Так вот каким образом исчез медальон. Следовательно, на месте преступления его оставила загадочная женщина. Потеряла случайно или оставила намеренно, как знак для кого-то? Но этот кто-то был явно из плоти и крови, иначе не взвалил бы на себя такое дело.
— А другие рисунки вы с нее делали? — спросил Пико, вдруг сраженный неожиданной идеей.
— Один… только один, — прошептал Боттичелли, и взгляд его затуманился.
— Где он?
— Его украл… этот проклятый…
Пико снова схватил его за плечо.