— Эх, если бы Стефано Поркари тогда все удалось! — кричали на улицах.
А теперь — снова имя Стефано Поркари.
— Кое-что известно, — ответил он на вопрос Колонны. — Злоумышленник из племени Катилины. Затеял мятеж против власти Папы, кажется, во времена Николая Пятого.
Франческо покачал головой.
— Злоумышленник? Может, кому-то это определение и подходит. Например, Кола ди Риенцо, плебею, опьяненному собственной простотой. Или этому вашему монаху Савонароле, который воспламеняет амвоны во Флоренции, суля всем то ад, то рай. Но только не великому Стефано, в чьих венах течет кровь Порция Катона! — Голос его прервался. — Его историю рассказал мне мой дед Просперо. Он посадил меня на колени и велел вслушаться в порывы ветра, который приносил голоса наших героев. «Ты слышишь? Голоса Муция Сцеволы, Цинцинната, Фабия Максима? А Стефано Поркари слышишь?» И рассказывал мне, как с самых юных лет в Поркари кипела любовь к Риму, как он постепенно открывал для себя его былое величие, как папская тирания унижала и лишала свободы наш народ.
— Что же сделал этот Стефано?
— В те годы, в середине века, только что получил тиару Николай Пятый. Поначалу многим казалось, что он разделяет увлечение античностью. И для него имело значение все то, что сообщал ему Альберти, открывая архитектуру античного Рима, бродя среди разрушенных форумов и акведуков, залезая в цистерны фонтанов, измеряя пропорции античных храмов. Эти рассказы все более возбуждали душу понтифика. Тогда Стефано решил, что настало время действовать. Объединившись со своими сторонниками, он начал подстрекать их к мятежу. А красноречием он обладал неотразимым.
— И никто не вмешался, чтобы его остановить?
— Его речи достигли ушей Папы, и тот отправил Стефано в изгнание в Болонью. Однако за четыре дня бешеной скачки по ледникам Апеннин и болотам Арго, не давая отдыха ни себе, ни коню, Поркари вернулся в Рим, в свой дом, тот самый, возле которого вы видели незнакомку. Именно там проходили последние собрания мятежников и готовилось оружие.
— А что должно было произойти? — спросил Пико, не пропустивший ни единого слова.
Взгляд Франческо Колонна сделался ледяным.
— У Стефано было триста воинов, которые съехались в Рим отовсюду, и еще четыреста преданных людей среди горожан. По сигналу они должны были устроить пожары по всему городу и, воспользовавшись паникой, вместе с тайными сообщниками взять замок Сант-Анджело и ватиканские дворцы. Папу и верных ему кардиналов планировали арестовать, милицию понтифика разогнать, а его сторонников перебить. Сам Стефано в тоге римского сенатора должен был с вершины Капитолийского холма благословить наше возрождение. Но его предали и казнили на эскарпе замка. Лишь немногим заговорщикам удалось бежать.
Пико поразило, с какой страстью Франческо описывал давние события. Наверное, в них ему виделось былое величие предков. Но незнакомка… Что ее связывало с мятежом? Да и была ли связь?
— В те дни Альберти тоже был в Риме, — вдруг снова заговорил Колонна. — И он присутствовал при казни. Смотрите! — Он повернулся к секретеру, вытащил оттуда листок и дрожащими от волнения руками протянул Пико. — Вот!
Это был маленький рисунок сангиной. Всего лишь набросок, но рука мастера чувствовалась сразу. На нем был изображен угол башни с виселицами, закрепленными на зубцах. На одной из виселиц болталось тело, а над ним кружила туча птиц. Еще выше, выпростав когти, парил орел, готовый напасть на них и растерзать. Внизу, почти сливаясь со стеной, подняла к небу сжатые кулаки маленькая фигурка, закутанная в плащ.
Пико взял себя в руки.
— Все, что вы рассказали, очень увлекательно, но не объясняет странного поведения женщины. Женщины… — рассеянно повторил он, вглядываясь в рисунок, который все еще держал в руках.
Фигурку на бастионе Альберти изобразил сверху.
— А еще рисунки у вас есть?
Франческо Колонна пожал плечами.
— Наверное, найдутся у кого-нибудь из его коллег аббревиаторов. В последнее время он общался только с ними. Особенно с одним евреем, с неким Менахемом.
— С Менахемом… — повторил Пико. — С Менахемом Галеви?
— Да, по-моему, так его звали. Что же до аббревиаторов, то после преследований они стали очень осторожны и скрытны, и завоевать их доверие нелегко. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них отважился на разговор с посторонним человеком.
— Однако мне удалось кое-что узнать от одного из них.
Пико коротко рассказал о своем приключении в Канцелярии.
— Он сказал вам о другом архитекторе, который был другом Альберти?
— Да, и очень близким. Вот если бы с ним поговорить! Но он в тюрьме.