— Заходи.
— Здравствуйте, Александр Афанасьевич.
— Здравствуй, Костя. Как папа, как мама?
— Спасибо, здоровы.
— Садись.
Александр Афанасьевич отодвинул для гостя стул от стола, сам сел напротив. Отер слезящиеся глаза. Уставился на Костю вопросительно и настороженно.
Костя кашлянул.
— Могу кое-что предложить. Ни за что бы не продал, да нужда. Деньги нужны позарез.
— Деньги? — Глазки Александра Афанасьевича превратились в щелки, заплыли сеточкой тонких дряблых морщин, и лицо его стало похоже на сморщенную сушеную грушу.
«Не даст», — подумал Костя. И сказал:
— Александр Афанасьевич, вы меня знаете. Я такое достать могу, чего другой и не сыщет.
— Знаю, Костя, знаю. Любитель ты настоящий. Знаток. Ну что ж, покажи, что принес. Посмотрим, посмотрим…
Костя небрежно достал из внутреннего кармана пальто кляссеры, положил на стол.
Александр Афанасьевич потер сухонькие ручки, будто гурман, собирающийся сытно, с удовольствием поесть. Открыл один из кляссеров, бегло осмотрел марки. Лицо его оставалось таким же сморщенным и скучным, только в глазах вспыхнул и тотчас погас огонек.
— Ну что ж, ну что ж… Ничего, ничего. Хотя особо редкого ничего нет, — забормотал он, косясь на Костю.
Костя не ответил, подумал: «Старая лиса».
Александр Афанасьевич открыл второй кляссер.
— Это я получил два года назад из Чили, — сказал спокойно Костя. — А эти из Австралии.
— Географию легко было учить, — пробормотал Александр Афанасьевич.
Костя кивнул.
— И сколько ты за все это хочешь?
— Сто рублей.
— Старыми?
— Новыми.
Лицо Александра Афанасьевича сморщилось еще больше, словно почувствовал он внезапную невыносимую зубную боль.
Косте даже показалось, что он застонал.
— Побойся бога, Костя!
— Бога нет, Александр Афанасьевич. А покупатели есть, — веско сказал Костя. — И не один. Сами понимаете, марки редкие. Я потому к вам зашел, что вы — настоящий любитель, тонкий знаток. А марочки редкие.
— Дорого, дорого…
— Дешевле не достанете.
— Нет, нет, дорого… — сказал Александр Афанасьевич, не выпуская из рук кляссеры и не сводя сожалеющего взгляда с марок.
— Как хотите, — откликнулся Костя и лениво потянулся за кляссерами.
Но Александр Афанасьевич не отдавал их.
— Дорого, дорого, этак и разориться можно. Потом на хлеб не хватит. Я ведь старик, на пенсию живу, — бормотал он.
— Дешевле не отдам, — сказал Костя грубо. — Хотите — берите, хотите — нет.
— А если не сразу, в рассрочку, так сказать…
— Тугрики на бочку, — нахмурился Костя. — Мне наличные нужны. И сегодня, сейчас. Иначе и продавать бы не стал. Сам теряю. Ведь вы ж, Александр Афанасьевич, цены знаете!
— Знаю, Костя, знаю, — вздохнул судорожно и замотал головой. — И зачем тебе столько денег?
— Надо, раз продаю.
— А папаша твой знает?
— Что вы со мной коммерческие дела имеете? — спросил ехидно Костя.
— Ну да, ну да, — снова сокрушенно замотал головой Александр Афанасьевич и уткнулся в марки.
Косте противно было с ним торговаться. Если б не нужда — ушел бы. Ну его к собакам! А ведь учителем был. Литературу преподавал!
— Берете?
— Скинул бы немного, — заскулил Александр Афанасьевич.
— Ни полкопейки, — ответил Костя. — У нас фирма без запроса.
И он снова потянулся к кляссерам.
В это время в дверь постучали.
Александр Афанасьевич, захватив кляссеры, чтобы Костя не забрал их, пошел к двери.
— Кто там?
— Можно видеть Александра Афанасьевича? — спросил женский голос.
Александр Афанасьевич недоуменно посмотрел на Костю и вдруг засуетился, подбежал зачем-то к буфету, оттуда к письменному столу, сняв висевший на стуле пиджак, начал совать руку в рукав вместе с кляссерами. Сказал сдавленным голосом:
— Открой, Костя.
Костя подошел к двери, открыл. На пороге, щурясь после темного коридора, стояла красивая женщина в легкой серой шубке и такой же шапочке. Лицо у нее было какое-то испуганное.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Здравствуйте, — ответил Костя.
— Мне нужен Александр Афанасьевич.
— Я здесь. Проходите, пожалуйста.
Женщина сделала несколько шагов, недоуменно озираясь. Десятки лиц смотрели на нее со стен.
— Здравствуйте, — сказал Александр Афанасьевич. — Вот неожиданность. Если не ошибаюсь… э-э-э… Вы мамаша… э-э-э…