В это время к ним подбежала Лена. Лицо у нее было вспухшим от слез.
— Чего ревешь? — спросил Плюха.
— Ой, мальчики! Сейчас твои стихи по радио читать будут. Мне велели выступить. Только я отказалась. И все. Пусть лучше из комсомола выгонят.
— Как это читать?
— Просто. Ты ей стихи писал?
— Ну.
— Вот их сейчас и прочтут.
Захрипели репродукторы в коридоре. Что-то щелкнуло. Потом раздался голос диктора Володьки Короткова:
— Внимание, говорит радиоузел школы. У микрофона заведующий учебной частью Петр Анисимович.
Виктор сжал кулаки и бросился по коридору к лестнице. Плюха побежал за ним.
— Ребята, — произнес голос Петра Анисимовича. — Мне хочется сегодня поговорить с вами о моральном облике ученика нашей трудовой советской школы. И не случайно. Некоторые старшеклассники, предполагая себя достаточно взрослыми, скатились в топкое болото мещанства. Когда-то в старину доморощенные поэты писали барышням в альбом пошлые стишки. И вот один из наших комсомольцев…
Что-то загремело, загрохотало в репродукторе…
— Петр Анисимович, отдайте письмо, — раздался голос Виктора.
— Шагалов, что ты себе позволяешь? Или ты думаешь, что у нас в школе анархия и каждый делает все, что захочет?
— Это вы делаете, что захотите. Немедленно отдайте письмо, слышите? Немедленно. Я требую!
— Он требует! — насмешливо откликнулся завуч.
Тихо стало в школьных коридорах. Ребята с удивлением прислушивались к странному диалогу.
— Если бы вы не были седым, — задрожал от ярости голос Виктора, — я бы ударил вас. Сейчас же отдайте письмо!
— Ребята! — раздался спокойный голос Петра Анисимовича. — Сейчас я прочту вам письмо — стихи, которые Виктор Шага… — В репродукторах что-то щелкнуло, и они смолкли.
Оленька прижала руки к груди, будто придерживала сердце. Лицо ее стало белым-белым. Косте показалось, что девушка сейчас упадет, он шагнул к ней, готовый подхватить, но Лена опередила его, обняла Оленьку за плечи, сочувственно шмыгнув носом, сказала:
— Не расстраивайся.
Из толпы вынырнула Сима Лузгина, метнула ревнивый взгляд на Лену, спросила:
— Чего это они там?
— Борьба титанов, — вздохнул Костя.
Оленька повела плечами, сбрасывая Ленины руки, и, ни на кого не глядя, убежала.
— Что произошло, мальчики? — спросила Сима.
— Нечто среднее между всемирным потопом и извержением вулкана, — пошутил Костя, хотя ему было совсем не весело. Где-то в глубине души таились неловкость и досада. Ведь это его отец, прикрываясь, как щитом, своим возрастом и положением, хотел ударить беззащитного из-за угла. В этом было что-то позорное, постыдное, и частица позора как бы ложилась и на него, на Костю. А Витька парень! «Если бы вы не были седым, я бы вас ударил!» Не каждый сможет. Костя мысленно поставил себя на место Виктора. Нет, не каждый.
В коридоре появились Виктор и Плюха. Они шли плечо к плечу, ни на кого не глядя. У Виктора в кулаке зажаты злополучные листки. У Плюхи кровоточила левая ладонь. Он нес руку бережно, на весу.
— Где это ты? — спросил Костя.
Плюха растерянно улыбнулся.
— Об лампочки, понимаешь. Кокнул я лампочки в усилителе.
— Кокнул?
Плюха кивнул.
— Иди промой руку, — сказала Лена.
— Обойдется.
— Заражение схватишь.
— Они не заразные.
Сима достала из кармашка передника носовой платок, перевязала Плюхину ладонь. Глаза у нее при этом были очень жалостные.
— И прекрасная дама пролила бальзам на его смертельные раны, — невесело усмехнулся Костя. — Ну, я пошел.
— А где?.. — спросил Виктор. Он не назвал имени, но все, кроме Симы, поняли, о ком он спрашивает.
— Убежала куда-то, — ответил Костя.
— Пойдем, Плюха, — повернулся Виктор к товарищу, и они пошли в класс.
А Петр Анисимович в это время выхаживал по своему кабинетику мимо сидящего на стуле Александра Афанасьевича. Шаги его, размеренные и деревянные, были как стук метронома. Он не повышал голоса, не терял выдержки, которая, по его твердому убеждению, была его отличием от прочих смертных.
— Теперь мы сами могли убедиться, к чему приводит снижение требовательности, игра «во взрослых». К ослаблению дисциплины, к проявлению пошлых и низменных инстинктов, которые некоторые наши деятели педагогики стыдливо именуют пробуждением чувств.
— Очень верно и точно, — вставил Александр Афанасьевич. — Однако я бы предпринял какие-то конкретные меры в отношении Шагалова и Веселова. Ведь это, понимаете ли, чуть ли не вооруженное нападение на заведующего учебной частью! Я бы вызвал милицию.