— Должны же мы с вами тут докопаться до истины? — сказал младший лейтенант.
Виктор переглянулся с Плюхой.
— Видите ли, тут замешана девушка.
— И с девушкой побеседуем.
— Что вы! — вдруг испугался Виктор. — Она ж ни при чем, она даже не знала. Это все я виноват. И Плюха, то есть Веселов, не виноват.
— Может, и лампы ты разбил? — спросил младший лейтенант с усмешкой.
— Лампы — я, — снова хрипло сказал Плюха и откашлялся. Очень уж в горле запершило.
— Так, — младший лейтенант побарабанил пальцами по столу. — Давай сначала. Ты ворвался в радиоузел за письмом и стихами. Взял их и ушел. А Веселов разбил лампы. Так? Так. Вопрос: зачем? Из хулиганства?
— Нет, — ответил Виктор твердо.
— Тогда зачем?
— Чтобы Петр Анисимович стихов не прочел, — сказал Плюха.
— Так. Снова стихи. Ты все-таки, Шагалов, покажи их. Хочу понять, что к чему. — Младший лейтенант решительно протянул через стол руку и не опускал ее до тех пор, пока Виктор не достал из кармана помятых листков и не отдал их.
Младший лейтенант стал читать, беззвучно шевеля губами. В комнате с хрипом тикали часы, будто больны астмой. Наконец младший лейтенант положил листки на стол, прикрыл их ладонью. Посмотрел Виктору в глаза.
— Ну, и почему ж это нельзя было прочесть по радио?
Виктор и Плюха снова молча переглянулись и не ответили.
— Разберемся мы наконец или нет? — сказал младший лейтенант не очень сердито.
— Ладно, — буркнул Виктор. — Я письмо и стихи не для радио написал, а для одной девушки. Только для нее, понимаете?
— А чего ж тут не понять, — улыбнулся младший лейтенант.
— А Петр Анисимович хотел их прочесть по радио для всех. Девушку опозорить. И меня. Ну, да на меня-то… — Виктор умолк.
Младший лейтенант перевел взгляд на Плюху.
— А ты лампы разбил?
Плюха кивнул и облизнул сухим языком пересохшие губы.
— Да-а… История… Стихи, значит, сочиняешь? Это хорошо. Стихи — это хорошо. Держи, — младший лейтенант вернул Виктору листки. — Протокола составлять не буду, поскольку состава преступления нет. Лампы новые купишь и поставишь. И не ведите вы себя, как мальчишки. Взрослые ж люди!
— Можно… идти? — спросил Плюха, не веря, что грозный младший лейтенант не составил протокола.
— Можно.
— До свиданья, — сказал Виктор.
— До свиданья, — младший лейтенант неожиданно усмехнулся. — Девушке привет передавай.
Виктор обернулся в дверях, хотел что-то сказать, но промолчал.
Ребята ушли, а младший лейтенант еще посидел минуту, улыбаясь каким-то своим мыслям, потом аккуратно уложил бумагу и ученическую ручку в планшет.
Комитет собрался после шестого урока в пионерской комнате. В кабинет директора не пустили: там младший лейтенант милиции допрашивал Виктора и Плюху.
— Ну и дела, — сказала Вера Васильева, толстушка из девятого «а». — Вечно у «вешек» истории! — Она пренебрежительно поджала пухлые губы, нос ее по-старушечьи сморщился. — Уже и милиция пожаловала.
— Помолчи, — нахмурился Лева Котов.
— Интересно, — Васильева повернулась к нему всем корпусом. — Зачем же мы собираемся? Чтобы молчать?
— Чтобы думать, — Лева выразительно постучал пальцем по лбу.
Васильева в ответ хмыкнула.
Лешка Кучеров из десятого нетерпеливо посмотрел на часы.
— Лена, давай по-быстрому.
— Подождем остальных, — откликнулась Лена Колесникова хмуро. — И завуча. И инструктор райкома должна прийти.
— О-го! Часа на два канитель.
— И не стыдно. Кучеров! — сказала Васильева. — Член комитета, а заседание комитета называешь канителью.
— Отвяжись, — сказал Лешка лениво. — Поговорим и разойдемся. Не первый раз. А дел — по горло. Задают — не продохнешь!
— И нам много задают, однако…
— Отвяжись…
— Прекратите, — строго сказала Лена. — Как дети!
Пришла Валя Горохова.
— Здравствуйте, ребята. Вот вы где. Сунулась было в кабинет директора, а там — милиция. В чем дело? Произошло что-нибудь?
— Внутреннее дело. Семейный скандал, — усмехнулся Лешка.
— Это все «вешки», — сказала Васильева.
— Кто-кто?
— «Вешки», девятый «в».
— Ну и лексикон у вас.
— Они с первого класса «вешки», — пояснила Васильева.
— В отличие от «ашек», — добавил Лева.
Горохова села рядом с Леной.
— Маловато вас.
— Сейчас подойдут.
Пришли две восьмиклассницы — Алла и Густа. Сели молча рядышком.
— Начнем, — сказала Лена. — На повестке дня вопрос о дисциплине.
— Свежий вопрос, — кивнул Лешка.