Вот и Механический завод. Из-за высокой желтой ограды тянутся к нему молодые деревца. За ними — длинные корпуса цехов, откуда слышен равномерный гул. Желтое приземистое здание проходной. Ворота с решеткой наверху. На решетке надпись: «Государственный Механический завод». Будто у нас в стране есть еще и частные заводы. И вообще — скучное название. Назвать бы завод как-нибудь… ну… ну, хоть «Стальная роза» или там… ну, мало ли…
А напротив Люська увидела другую надпись: «Продовольственный магазин № 31 Райпродторга».
Еще в девятом, когда их класс ходил на экскурсию на Механический, они с Ольгой забегали в этот магазин, купили десять плавленых сырков и пять батонов. На всю компанию.
Люська постояла немного около витрины с аккуратными скучными горками консервных банок и строем винных бутылок с яркими этикетками. За толстым стеклом в таинственном полумраке мелькали бледные лица покупателей. Люська понимала, что никакого полумрака, в сущности, нет, просто на улице солнце. Но стало тоскливо. Вздохнув, Люська вошла в магазин.
Крашенные темно-синей масляной краской стены, щербатый кафельный пол, толстые стекла на прилавках. В углу поочередно, словно переругиваясь, взвывали две кассы.
В овощном — очередь за помидорами.
Люська подошла к молоденькой продавщице рыбного отдела, — он был ближе к двери.
— Скажите, пожалуйста, где мне найти директора?
— А вам зачем? — недоверчиво спросила девушка. Даже светлые кудряшки ее, вздрагивавшие при каждом движении, замерли и насторожились.
Не будет же Люська объяснять всем и каждому, что ее послали на ликвидацию прорыва в торговле.
— По делу.
— Сейчас узнаю.
Девушка ушла и вскоре вернулась в сопровождении толстухи с помятым рыхлым лицом, подведенными ресницами и сильно накрашенными малиновыми губами.
— Что случилось, гражданочка? — подчеркнуто официально обратилась она к Люське.
— Я к директору, к товарищу Загуля… Гуляеву.
— Разгуляю, — поправила толстуха.
— Да. Меня послал товарищ Епишев.
Толстуха заулыбалась.
— Голубушка, так бы сразу и говорили! А мы подумали: опять кто с жалобой… Проходите.
Она подняла квадрат прилавка и открыла дверцу вроде калитки. Люська сделала несколько шагов и оказалась в полутемном помещении, заставленном какими-то ящиками, бочками, мешками.
— Осторожней. У нас тут все чулки порвешь. Оня! — крикнула толстуха. — Опять на дороге ящиков наставила.
Из-за перегородки ответили басом:
— Скоро машина придет. Тару отправляем, Нина Львовна.
— Машина, машина… — сердито проворчала толстуха. — Пока отправите, шею сломаешь. Сюда, пожалуйста! — Она открыла невидимую в полумраке дверь. Оттуда вырвался неяркий луч света.
— Василь Василич, к вам от товарища Епишева.
Люська вошла в небольшую комнатку. За стареньким канцелярским столом сидел уже не молодой, приятной внешности мужчина. Он приветливо улыбнулся, на бритых щеках его заиграли ямочки.
— Здравствуйте! Прошу садиться. Чем могу служить? — Глаза у него были синие-синие, взгляд открытый. Говорил он негромко.
«Похоже, что подчиненный получше начальника», — подумала Люська.
— Товарищ Епишев послал меня к вам…
Люська не успела договорить. Разгуляй мягко перебил ее:
— Вы — Телегина Людмила.
— Да.
— Вот и отлично! — Он внимательно посмотрел на Люську, чуть склонив голову. — Вот и от-лич-но!.. Значит, хотите посвятить себя торговле?
— Собственно, меня послал райком комсомола…
— На прорыв, — улыбаясь, добавил Разгуляй. — Вот и отлично! Когда можете приступить?
— Хоть сейчас.
— Сейчас… — Разгуляй посмотрел на Люськино белое платьице, на красненькие туфельки на шпильках и искренне рассмеялся: — Вы не сердитесь, Людмила… э-э-э… Афанасьевна… Такой деликатный наряд — и ящики с помидорами. Хотя помидоры — тоже деликатный товар. Конечно, можете и сейчас приступать. Спецовочку мы вам выдадим. Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с товаром?
— Иногда покупала кое-что в магазине, — не без ехидства ответила Люська.
— Я имею в виду другую сторону прилавка, — ласково улыбнулся Разгуляй.