Нина Львовна сосчитала деньги, буркнула:
— Триста двадцать…
И стала заворачивать деньги в газету.
— Не ошиблись? — деловито спросила Люська.
Нина Львовна сделала вид, что не слышит, демонстративно повернулась к Гале.
— Яблок хватит или еще прислать?
— Хватит пока.
— Хорошо.
Она ушла.
— Зачем ты так? — испуганно сказала Галя, закрывая за нею дверь на крючок. — Она тебе не простит.
— Плевать! Если б я не настояла на своем, я бы сама себе не простила. Ты что, не видишь, что они — шайка!
— Тихо, глупая, — бледнея, прошептала Галя. — Они нас могут…
Люська посмотрела на людей, стоящих в очереди, и через их головы на штукатуров, неторопливо принявшихся замазывать стену. Услышала шум станков в цехах за заводской стеной. В садике сейчас «забивают козла» дружинники Миши. Работают Валерий Сергеевич и его товарищи.
— Ничего они не могут! Легко запугать слабого. Запутать. А я не боюсь! Понимаешь? И ты не бойся. И тогда они ничего не смогут.
— Девушки, хватит шептаться, отпускайте! — крикнули из очереди сердито.
— Извините, — весело откликнулась Люська. — Деньги сдавали.
Через два дня неожиданно в магазин нагрянула ревизия. Разгуляй не явился на работу. Нина Львовна нервничала. То и дело выскакивала на улицу, ныряла в телефонную будку. Настороженно озираясь, набирала номер телефона. Никто не подходил.
В кабинете молча работали два ревизора из торга. Нина Львовна входила в кабинет на цыпочках.
— Товарищ Разгуляй скоро придет. Задержался.
Один из ревизоров, худенький старичок в очках, отрывался от бумаг, глядел на Нину Львовну поверх очков.
— А нам, собственно, он не нужен. Нам документы нужны.
В палатке тоже сделали переучет. Сняли остатки. Полистали накладные. Пересчитали наличные. Все оказалось в порядке.
А на Гале лица не было. Когда ушли ревизоры, Галя, прислонясь к дверному косяку, разрыдалась громко, безудержно, всхлипывая и дрожа.
Люська обняла подругу.
— Что ты, Галя? Что с тобой? Ведь все ж в порядке у нас.
Но та все всхлипывала и дрожала. Ее бил озноб. Стучали зубы.
— Ты заболела?
— Н-не-ет… Н-не з-з-наю…
— Подожди, я сейчас лекарство какое-нибудь принесу из аптечки. — Люська взялась за ручку двери, но Галя судорожно ухватилась за рукав ее пальто.
— Н-нет-нет… Не уходи… Не надо… Ничего не надо… Это я раз-знервничалась… Сейчас прой-дет…
Люська усадила ее на ящик.
— Я хоть воды принесу.
— Н-не надо… Не уходи…
Они посидели молча, прижавшись друг к другу. Люська гладила вздрагивающие Галины плечи.
— Они неспроста эту ревизию… Видела, как Нина мечется?.. И Василий Васильевич не пришел…
— Ну и что?
— Счастливая ты… — пробормотала Галя. — Тебя и запутать нельзя… — И опять схватилась за голову.
Люське стало жутко. Впервые сталкивалась она с чужим непонятным горем вот так — лицом к лицу.
Разгуляй не пришел и на следующий день.
В обеденный перерыв в палатку заглянула Нина Львовна.
— Телегина, тебя просят приехать к товарищу Епишеву.
«Вот оно, начинается, — подумала Люська. — Сейчас будет меня прорабатывать. Все они, жулики, заодно. Пусть! Все равно не отступлюсь!»
— Зачем это вызывают тебя? — испуганно спросила Галя.
— Наверно, ругать будет за строптивость.
— Слушай, Люся, узнай, что с нашим директором. Может, там, в торге, знают?
Люська кивнула. По дороге в торг она позвонила Мише.
— Здравствуй, Миша!
— Здравствуй! Как самочувствие?
— Самочувствие хорошее. Иду ко дну.
— В каком смысле?
— В прямом. Меня вызывают в торг, к самому товарищу Епишеву.
— О-го!..
— Вот тебе и «о-го»…
— Боишься?
— А чего мне бояться? Пусть он боится, — дерзко сказала Люська.
— Ну, правильно в общем.
Люська хоть и храбрилась, но в душе все-таки побаивалась. А Мишин голос ее как-то успокаивал.
— Ты скажи мне чего-нибудь…
— А чего?
— Ну, чего-нибудь… Чудак!.. Ну, хоть про погоду скажи.
Миша посопел в трубку.
— Про погоду?.. Гм… Дождик будет.
— Спасибо за информацию. Укутывай шею шарфом. Сморкайся в носовой платок.
Она повесила трубку, представила себе обескураженного Мишу на другом конце провода и, все еще улыбаясь, вышла из телефонной будки.
Над городом клубились низкие тучи, и в самом деле собирался дождь.
— Товарищ Епишев занят. Обождите немного.