Выбрать главу

Мы сочли нелишним привести эту (пространную выдержку из произведения Кажанова, ибо здесь перед нами достаточно яркий образец механистического ревизионизма, прикрывающегося, впрочем, по обыкновению, криками о «меновой концепции», «идеализме», забвении материальных производительных сил и т. п. Можно было бы сказать: что у других, более осторожных, механистов, на уме, то у проф. Кажанова на языке.

Близость кажановских рассуждений к точке зрения, высказанной Бериным, совершенно очевидна. Берин видит содержание закона ценности в законе природы, который вообще не может быть отменен; Кажанов стиль же решительно заявляет, что содержание ценности относится к области материальных производительных сил. Совершенно механистически отрывая форму от содержания, механистически затушевывая проблему качества и специфичности, стремясь механистически «свести» качественно различные области явлений к некоей бескачественной субстанции, оба автора вполне сходятся в том, что стихийность, т. е. особая форма организации общественного производства, представляет собою не содержание, а лишь форму закона ценности (Берин еще говорит: форма проявления закона ценности). Оба автора одинаково ссылаются на указания Ленина о роли «буржуазного права» на первых ступенях социализма, и оба в одинаковой степени обнаруживают полнейшее непонимание этих указаний. Ленин подчеркивает, что «в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. по отношению к средствам производства», пресловутое «буржуазное право» отменяется, отмирает. Напротив, оно сохраняет силу «в качестве регулятора распределения продуктов и распределения труда между членами общества». Здесь Ленин, противопоставляя область «средств производства» области «распределения продуктов и распределения труда», совершенно отчетливо указывает, что он в последнем случае имеет в виду проблему соответствия индивидуального «вознаграждения» отдельных членов общества их индивидуальным трудовым затратам. Употребляя термины в весьма условном и узком смысле, можно было бы оказать, что здесь имеется в виду в первую очередь проблема распределения, а не проблема, производства. Исключая из области действия «буржуазного права» такую «мелочь», как обобществленные средства производства, Ленин далее говорит о сохранении «буржуазного права» не для того «пропорционального распределения трудовых затрат», о котором идет речь в письме Маркса к Кугельману, а для установления принципов соответствия между трудом индивидуума и его «оплатой» со стороны общества. Разумеется, одна область отношений не отделена от другой китайской стеной; однако между этими двумя областями налицо качественное различие. Поэтому, когда Берин заявляет, будто Ленин имеет здесь в виду тот же «Марксов закон эквивалентности», объявляя его, таким образом, вечным и неизменным законом общества (или, может быть, природы?), то он обнаруживает одинаковое непонимание как Маркса, так и Ленина.

Дальнейший ход рассуждений т. Берина чрезвычайно несложен. «Если закон (пропорциональности трудовых затрат остается регулятором распределения продуктов и труда и при социализме, то не может же этот закон заснуть летаргическим сном на весь переходный период от капитализм к социализму. При анализе нашей экономической системы главное наше внимание, следовательно, должно быть обращено на то, как у нас проявляется этот основной, открытый Марксом закон. Термин здесь не столь существенен. Если окажется, что проявление этого закона у нас никаких следов стихийности не носит, тогда можно будет заменить термин «закон стоимости», ну хотя бы термином «закон пропорциональности трудовых затрат».

Как видит читатель, это рассуждение подкупает своей безыскусственностью. В самом деле, если при социализме и капитализме действует один и тот же в своей основе закон, то почему бы ему не действовать и в переходную эпоху? Далее, если «анализ» покажет, что в советском хозяйстве нет «никаких следов стихийности», то почему бы не замещать один термин другим. Нашему автору, однако, невдомек, что для обнаружения кое-каких «следов стихийности», в нашем хозяйстве требуется «анализ» столь элементарного порядка, что, не имея этакого «анализа», трудно вообще сказать что-либо путное о советской экономике.