— Ах, Том, здравствуй, — вполне приветливо улыбнулась она. — Как ты?
Том пристально глянул на Малфоя, и тот кивнул, недовольно поджав губы.
— Вам нельзя разговаривать, всё ещё ведётся следствие, — начал было аврор, но он был слишком молод для споров с опытной светской львицей.
— Ах, бросьте, — взмахнула она рукой в коричневой перчатке, почти задев нос аврора.— Мальчики дружат с самого детства, что, неужели мы не можем узнать о здоровье друг друга? Не думаю, что вас накажут за вежливость.
Аврор пошёл некрасивыми красными пятнами, и миссис Малфой совершенно невинно улыбнулась Тому.
— Я в порядке, мадам, — Том так же невинно улыбнулся одними кончиками губ. — А как Драко? Мне ничего не говорят о… происходящем с моими друзьями.
Миссис Малфой положила руку на плечо сына и поджала губы точно так же, как это делал он.
— Я пока не могу ходить, позвоночник повреждён слишком сильно, — ответил сам Малфой слабым голосом. — Но целители обещают полное выздоровление. Когда-нибудь.
Том не удержался от ещё одного быстрого злобного взгляда. Он не простил, и никогда не простит. Малфой заслужил это.
— Поправляйся, друг, — Том наклонился и обнял его за плечи, практически беззвучно прошептав на ухо: — Следуй плану Лили.
Драко приторно улыбнулся и кивнул.
Он изменился, как и сам Том. Теперь он его не боялся, не боготворил. В серых глазах горели разочарование и что-то ещё, похожее на глубокую обиду и тоску.
Они вежливо попрощались с миссис Малфой, и та отправилась дальше, к самой гробнице, где было полно репортёров с колдокамерами.
— Только никому не говори, что я тебе разрешил поговорить с другом, — шепнул на ухо аврор. Забавно, но он был ниже Тома на целую голову и выглядел полным тюфяком. — Мистер Поттер мне голову оторвёт!
Том кивнул, скользя взглядом дальше. Ведь не мог же он не придти? Раз даже ему самому разрешили…
— Вы не знаете, Гарри Поттер будет здесь? — бесцеремонно спросил Том у своего надзирателя.
Тот нелепо дернул головой и нервно улыбнулся.
— Я не могу, мне не велел мистер Поттер…
— Я люблю его, — Том пристально посмотрел в ярко-карие глаза. — Я готов был умереть за него. Прошу, если ты знаешь что-то… Я с ума схожу, не зная, всё ли с ним в порядке.
Искренность подействовала на недалёкого аврора. Он смущённо потёр шею, взлохматил кудрявые рыжие волосы и тяжело вздохнул.
— Мордред бы вас побрал, детишек, — буркнул он, старательно отводя взгляд. — Сын мистера Поттера на той стороне. Мне строго-настрого велели держать тебя от него подальше. Мистер Поттер не хочет, чтобы его сын с тобой общался, понимаешь? Нельзя тебе к нему, парень. Забудь о нём.
Том про себя скрипнул зубами, внешне оставаясь невозмутимым.
Их не смог разлучить воскресший некромант. Уж мистера Джеймса, ебаного, Поттера Том сможет переиграть.
Он протиснулся вперёд, не обращая внимания на ворчание аврора. Гробницу окружали волшебники в тёплых чёрных мантиях и пальто, среди этой траурной массы трудно было разобрать, кто где. Том вырвался в первую линию скорбящих и впился взглядом в высокую худую фигуру напротив, стиснутую с двух сторон матерью и отцом.
Его застывшее лицо ничего не выражало, кожа была всё так же бледна, под глазами залегли тени.
Тома словно ногой ударили под дых.
Он был так красив… Печальный, но сдержанный, уверенно стоящий на ногах. Чёрное пальто, узкие черные брюки, зачесанные назад волосы с выбивающейся упрямой прядкой, падающей на лоб. Тонкая золотая оправа новых прямоугольных очков делала его старше, утончённей.
У Тома закружилась голова.
Гарри повзрослел, на его лице появилась печать пережитого, и это ему безумно шло.
Том жадно разглядывал его, закусив губу. Хотелось броситься вперёд, перемахнуть через массивную прямоугольную гробницу и стиснуть его в объятиях. Откинуть со лба непослушную прядку, провести большими пальцами по контуру лица, прикоснуться губами к его губам, разделяя холодный воздух на двоих.
Ради него Том сломал себя и вылепил заново. Ради него он и дальше готов делать невозможное.
Гарри вдруг словно почувствовал на себе пожирающий взгляд. Он медленно повернул голову, и они, наконец-то, увидели друг друга.
Том отшатнулся, врезавшись плечом в аврора.
В зелёных любимых глазах застыли смятение и тоска, полные губы задрожали. Он слегка поднял руку в чёрной перчатке и протянул её к Тому в каком-то ужасно отчаянном порыве, а затем быстро засунул её в карман, прикрыл глаза и отвернулся.
В сердце кольнуло. Том до боли вглядывался в его фигуру, умолял повернуться и посмотреть, но Гарри упрямо продолжал наблюдать за волшебником, читающим речь над гробницей.
Тихо падал снег, оседая на волосах и мантиях волшебников. Том чувствовал на коже холодные капли тающих снежинок, ветерок, раздувающий волосы, слышал шелест одежды и тихие разговоры, но видел только ЕГО.
Почему он не смотрит? Почему?
Том виноват, да, очень виноват. Это он выпустил Экриздиса, он не пошёл к Дамблдору, и в итоге умер близкий друг Гарри и сам директор. Умер Снейп, которого Гарри любил больше, чем родного отца.
Но тогда, в тот миг, когда их руки соединились, плавясь от жара магии, а зелёные глаза смотрели только на него, Том чувствовал всепоглощающую любовь Гарри к нему.
Теперь он стоял так близко и одновременно далеко, холодный и недоступный. Тому хотелось крикнуть во всё горло: посмотри на меня!
Такой совершенный. Такой родной, до каждой чёрточки! Том знал, сколько у него родинок, сколько шрамов, знал каждый выпирающий позвонок, каждую чувствительную точку в его теле. Почему же он не смотрел?
Он помнил, как впервые коснулся его запястья и испугался собственной реакции. Помнил его вес на своих руках, помнил, как сердце пропускало удары, когда он улыбался. Тысячи, миллионы моментов, которые он бережно хранил в своей памяти.
— Эй, парень, хватит, — аврор хлопнул его по плечу, и Том заметил, что сжал кулаки так сильно, что поранил ладони ногтями. — На тебя уже люди смотрят, не устраивай сцену на похоронах.
Том злобно на него глянул, запоминая это одутловатое лицо с носом-картошкой.
— Ты знаешь, что происходит? — он натянул на лицо приветливую улыбку и состроил жалобные глазки. — Почему мне не дают с ним видеться?
Аврор замялся, почесал в затылке и пару раз глянул на своего начальника, сжимающего локоть сына.
— Слушай, я не знаю, что происходит, — наконец шёпотом ответил он, склонившись к Тому. — Никто ничего не знает, всё расследование держат в строгом секрете. Ты вроде как не преступник, а жертва, так что… Не понимаю, почему тебя держат взаперти. Мне кажется, мистер Поттер просто зол, что ты и его сын… мхмф. В общем, все теперь знают о вашем романе. Мне кажется, мистер Поттер поступает неправильно. Но с начальством не спорят.
Том пристально уставился на Джеймса Поттера: высокого, с каменным лицом и широким разворотом плеч. Он смотрел только на выступающего за небольшой трибуной старика в шляпе-котелке.
Если расследование держат в секрете, значит, всё действительно плохо. Лили говорила, что они нашли тайную комнату, но Том не оставлял там своих следов. Они не могут связать это с ним! И если бы Малфой или Нотт что-то рассказали, его бы давно уже отправили в камеру в министерстве, как и их. Но Малфой был без конвоя.
Так почему его держат взаперти? Неужели действительно из-за личной прихоти папаши Гарри?
Раньше Том мигом бы отнёс его в категорию «враг». Стратегия поведения с ними была проста и понятна. Но теперь он не делил людей на категории.
Джеймс Поттер был неизвестной величиной в их с Гарри уравнении.
— Спасибо, что рассказал, — Том сосредоточил внимание на авроре. — Я беспокоюсь за него. Он не мог ходить и был сильно ранен, но теперь, смотрю, всё в порядке.
Щёки аврора залил румянец, и Том понял, что он совсем ещё мальчишка. Может, даже курсант.
— Про ваш роман такие слухи ходили, — доверительным шёпотом сообщил он. — Все в отделе только вас и обсуждали. Это правда, что ты выкрал его из больничного крыла, из-под самого носа Дамблдора и колдоведьмы, потому что Снейп сказал, что может спасти его?