- Физиономисты.
- Вот, вот! Только они - по лицу, а я - по обуви... По обуви человека безошибочно определю, что он за птица... Вот этот болван, который пришел к вам... Как взглянул я на его туфли, сразу же понял, что он подлец и сволочь...
- Как? - спросил Бачана.
- Во-первых, туфли на нем были лаковые...
- А я, наоборот, подумал, что он профессор, - прервал Булику отец Иорам.
- Войдя, он вытер туфли о брюки... - искоса взглянул на него Булика. - Профессор никогда так не поступит... Во-вторых, подошвы туфель были стерты спереди, а каблуки совершенно новые. Значит, эти туфли у него парадные, и надевает он их только во время визитов к начальству. Перед начальством, ясное дело, ходит на носках, оттого и подошвы стерты только спереди... Подлец он или нет? Подлец, конечно... В-третьих, как только он уселся, тотчас же выпростал пятки из туфель. Почему? Туфли жмут, вот почему! А зачем человеку тесная обувь? Для того, чтобы лицо его выглядело страдальчески. Вот, дескать, смотрите, какой я несчастный, измученный человек!.. Кто же он, как не подлец?! В-четвертых, каблуки у него были на три-четыре сантиметра выше обычных. Почему? Потому, что хочет казаться выше, чем он есть на самом деле! Подлец? Конечно! Что еще? Да, самое главное в том, - но это уже обуви не касается, - самое главное в том, что, когда человеку на голову опрокидывают больничное судно и этот человек не перегрызает горло своему обидчику, - значит, он не человек, а самый отъявленный подлец и подонок! - закончил Булика характеристику Дарахвелидзе.
- Как же, по-твоему, выглядит обувь хорошего человека? - спросил усомнившийся в приемлемости рассуждений Булики отец Иорам.
- Обувь порядочного человека стерта равномерно: слева и справа, по краям... И носит ее он номером больше размера ноги. Почему? Да потому, чтобы ходить свободно, легко, не натирать себе мозолей... Понятно? И еще одно: если задник на обуви человека смят и продавлен - значит, такой человек или носит чужую обувь, или же он просто нечистоплотный неряха и разгильдяй...
- А как с детьми? - поинтересовался Бачана.
- Дети дело другое. Дети много двигаются, кость у них неокрепшая... По обуви определить характер ребенка трудно...
- А ты сам? Как ты стираешь обувь? - задал отец Иорам Булике неожиданный вопрос.
Булика растерялся:
- Я-а?
- Да, ты!
Булика перегнулся, вытащил из-под кровати изрядно измятую туфлю с продавленным задником и удивленно повертел ее в руке.
- Гм, оказывается, я сам порядочный подлец! - пробурчал он недовольно и зашвырнул туфлю под кровать.
Бачана и отец Иорам громко прыснули. Рассмеялся и Булика.
- Уважаемый Иорам, - Бачана вдруг переменил тему беседы. Приходилось ли вам видеть во сне Христа?
У отца Иорама отвалилась нижняя челюсть и полезли на лоб глаза. Наконец он сказал заикаясь:
- Уважаемый Бачана... Такого не бывает - видеть во сне господа нашего... Есть явление божье... Но меня бог не удостоил пока такого счастья...
- И голоса его не слышали?
- Это ведь тоже божье явление!..
- Чему же вы служите?
- Именно тому, чтобы приблизиться к нему, услышать его голос, лицезреть его!
- В гаком случае нам придется поменяться профессиями.
- В чем дело? - насторожился отец Иорам.
- Час тому назад я видел его.
- Кого?!
- Господа нашего - Христа.
У отца Иорама задрожал голос:
- Сын мой, помни заповедь: "Не солги!"
- Человек говорит - видел. Твое дело - поверить или не поверить ему! - вмешался Булика и подмигнул Иораму - дескать, не мешай, пусть рассказывает.
Бачана молчал.
- А дальше? - спросил с нетерпением Булика.
- Он воскресил меня, превратил в дождь, который оживил мертвую пустыню. Потом я обратился в могучий дуб, расцвел, зазеленел в оазисе, и птицы запели великую песнь красоты жизни...
- Бог мой! Владыка небесный! - вырвалось у отца Иорама.
- Я был готов произнести те же слова, когда увидел все собственными глазами, - улыбнулся Бачана.
- Увидел и усомнился? Фома неверующий! - привстал в постели отец Иорам.
- Во сне-то я повалился ему в ноги... Но потом, когда, проснувшись, увидел вас и Булику, признаться, усомнился...
- Неужели вы не чувствуете, что возвысились?! - отец Иорам даже побледнел от волнения.
- Знаете, батюшка, ваша религия чересчур уж мистична, оторвана от жизни, нереальна... Вот если б от моего сна осталось что-то реальное, осязаемое...
- Грешник! Он воскресил вас, чего же вам более реального?!
- Не вижу цели моего воскресения. Неужто я вернулся к жизни лишь для того, чтобы завтра все повторялось сначала? Для того, чтобы завтра вновь умереть? Ведь смерть неизбежна?
- Но время! - крикнул отец Иорам.
- Какое время? - не понял Бачана.
- Время, продолжительность жизни! Ведь господь продлил ваше время.
- Не все ли равно, когда я умру - сегодня, завтра?
- Все равно для вас, но не для других!
- Для кого же?
- Для тех, чья жизнь зависит от вашей!
- Не имеет значения... Много людей умерло в ранней молодости, но жизнь на земле продолжается...
- Да что вы такое говорите! Как это не имеет значения! - возмутился отец Иорам. - А если б Руставели скончался в люльке?!
- Родился бы другой.
- Когда?
- Когда-нибудь.
- Вот именно! Когда-нибудь! Но сколько прошло бы до этого времени?! Вы представляете себе, каким было бы общество от времен Руставели до наших дней, если б не его гений?!
- Что ж, было же время без Руставели, и ничего, жили люди...
- Жили без бога в душе! - Отец Иорам отпил из кувшинчика молока, промочил пересохшее горло. - Время - бог! Поймите это! Вы, коммунисты, не веруете в бога, потому и не знаете цену времени! Вы транжирите время! Поклонитесь времени, уважайте время! И если вы решили создать новую веру и новую религию, начните с времени! Иначе ничего у вас не получится, ибо, повторяю, бог - это время!..
- А говорили, бог - это слово!
- Слово, дело и время есть неделимая, единая троица! - произнес отец Иорам с благоговением.
- Если это так, то мы - за, батюшка! Мы ценим и время, и дело, и слово. И, между прочим, ничуть не меньше, чем ценит их церковь.
- Ну, знаете, столько отложенных дел да столько любителей откладывать их, как у вас, в жизни не бывало! - рассмеялся отец Иорам.
- Э нет, батюшка, позвольте не согласиться с вами! - отпарировал Бачана. - Откладывать дела - это по вашей линии! Сам господь бог обещал человеку райскую жизнь когда? После смерти! Забыли?
- Рай на том свете нужно завоевать всей своей праведной жизнью. Как же иначе?
- Конечно, завоеванное трудом и потом человека вы называете божьей милостью... Несправедливо это, батюшка! Слишком уж большой жертвы требует от людей ваша религия!
- Грешите, грешите вы, уважаемый Бачана! - обиделся отец Иорам. Основной закон нашей религии - отдавать, а не брать, служить, а не властвовать!
- Красивые слова, батюшка, и только... Вспомните: мрак, религиозный фанатизм, догматизм, крестовые походы, инквизиция... И все это именем бога, во славу божью...
- Я не доказываю, что религия наша достигла совершенства... заколебался отец Иорам.
- Браво, батюшка! - расхохотался Бачана. - Впервые слышу подобные слова от служителя культа! И как у вас называется подобное суждение? Правым уклоном? Или левым?
- В христианской религии не существует ни уклонов, ни центра. Есть только зенит! - произнес наставительно отец Иорам и возвел глаза к потолку.
- Где же он, этот зенит? - спросил Бачана и невольно тоже посмотрел вверх.
- Зенит - это свет. И когда человек вступит в царство света, он преодолеет всякие ограничения и обретет свободу. Но это наступит с совершенствованием души человека, и потому смерть его есть приближение к богу... - Отец Иорам молитвенно сложил руки на груди.