На полетную вышку, на которой Рост сидел в полном одиночестве, поднялся Серегин. Одноногий истребитель прихрамывал на свой костыль сильнее обычного, его широкое, слегка мрачное лицо покрывал пот, он тяжело дышал, но смотрел уверенно и спокойно, он был командиром. И лучшим, какого могло на эту работу сыскать человечество.
Увидев Ростика, Серегин сел, вытянул больную ногу, помассировал колено, потом вытер пот.
– Уф, набегался за ночь, культя болит... В общем, рад доложить, Гринев, к вылету все готово. Чего ждем?
– Ты же сам знаешь. – Рост печально посмотрел в сторону города. – Еще ночью прибыл гонец, требующий меня к начальству. Я послал его... объяснить начальству, что должен выспаться, а доклад они и тут могут выслушать, поутру. С тех пор вот теряем время, а оно, как известно, идет.
– М-да, – вздохнул Серегин, снова потер колено. – Начальство... Сожрут они тебя, парень. Рост устало и как-то обреченно хмыкнул:
– Мы же вчера победили, с чего это?
– Вот за то, что победил, и сожрут.
Ростик посмотрел на ребят, толкущихся без толку около крейсеров, на рощицу в конце летного поля, поднявшуюся на месте братской могилы павших еще в первый налет губисков, на далекие корпуса вагоноремонтного завода, с которого начинался город... И решился.
– Говоришь, все готово? – Он поднялся, поправил кирасу. Подхватил шлем. На этот раз решил лететь не в полных доспехах, а лишь в кирасе и шлеме, под которые поддел шерстяную вязаную фуфайку, связанную женой, и шапочку – она, если станет холодно, согреет башку.
– Готово, командир. – Серегин встал, вытянулся. Не “смирно”, конечно, но все же по стойке. Хорошая школа у старика, старая, проверенная.
– Тогда пошли.
Они спустились по лестнице с вышки, затопали к машинам и мигом выстроившимся ребятам. Ростик старался идти не быстро, чтобы Серегин тоже успевал. Внезапно он спросил:
– Кстати, хотел у тебя спросить, кто вчера послал те пять машин... так сказать, нам на помощь?
– Понимаешь, мы эти машины под кустами прятали, и их каким-то чудом не разбили, когда утюжили аэродром... Я вздумал было погордиться, что сохранил их, да вот... Каратаев приехал на машине, с этим, бровастым. Ну, ты его знаешь.
– С Чернобровом, – согласился Ростик. – Знаю. И что он говорил?
– Отечество требует, смерть на миру... Бред, обычный бред, который они всегда говорят, когда им нужно заставить людей умирать без смысла.
– Да, – кивнул Рост, – и это знаю. – Он вдруг остановился и повернулся к Серегину. – Придет пора, и я за все эти их художества... Только ты знаешь, но мне нужно, чтобы еще кто-то знал. Я за все с них спрошу, и за этих ребят тоже.
Серегин сурово, очень жестко, в упор взглянул на Ростика. Вздохнул:
– Ты не обещай, парень. Это не так просто, как кажется, – пришел, спросил, тебе ответили. У них все – власть, толпы холуев, да они и сами холуйского замеса, только наверх выбились... За ними даже мнение людей, тех, которых они успели оболванить. Так что не обещай, это не просто – спросить в России с властей за павших. А тут, считай, тоже Россия.
– Но нельзя же, чтобы с этих гадов как с гусей вода... Это же кровь, а не чернила в их поганых чернильницах.
– Нельзя... Но так получается. – Серегин опять вздохнул. – Пошли уж.
Ростик подошел к двум выстроенным перед треугольными машинами линейкам. Они казались странными, слишком длинными и в то же время – маленькими. Должно быть, уж очень машины были велики, их как-то непривычно было видеть. Рост походил перед своим воинством, заложив руки за спину, сжимая их в кулаки. Почему-то он очень волновался. Стал посередине, чтобы всем было слышно.
– Вылетаем на север, к побережью. Оттуда на Боловск движется волна антигравов привычного для нас вида. Их много. – Он посмотрел себе под ноги, как в школе у доски отвечал. Сейчас была не школа, и трава у носков его ободранных сапог свидетельствовала об этом со всей очевидностью, к тому же она была красноватой, такой на Земле его детства никогда не было. – Несколько сотен. Но вы должны понимать, что они нам ничего не могут сделать. А мы можем их давить антигравитационными блинами, можем разбивать при столкновениях и, конечно, можем сбивать выстрелами. Проблем я вижу только две. Первая – ослабленная огневая мощь твоей машины, Ким, не внушает доверия. Поэтому держись сзади, помогай чем можешь, но лишь помогай. Или даже больше угрожай, чем делай. Все сделаем мы – у нас и сила и маневр. Ты понял?.. И второе. После вчерашнего боя у нас не осталось ни одной нормальной летающей лодки. Было бы неплохо, если бы удалось половину сбить, а вторую – приземлить у Одессы. Эти лодки, да еще в полном оснащении, очень нам пригодятся потом... После этой войны. Чтобы в Одессе поняли, что происходит, тебе, Ким Сапигович, придется приотстать, сесть у города и объяснить его командирам, чтобы они были готовы принять пленных, собрать пурпурных в колонны, отконвоировать их в какие-нибудь пустующие здания, накормить и... все прочее. Они нам тоже пригодятся после войны. Вопросы есть?
– У меня вопрос, – поднял руку высокий паренек сбоку от Евы, с перевязанной головой, на которую не налезал полетный шлем. Рост присмотрелся, это оказался его заряжающий Леха. Только умытый и слегка посуровевший. – Если их несколько сотен, как же мы возьмем их в плен?
– У нас превосходство в броне, скорости и оружии. Не вижу причин, почему бы не заставить сотню-другую этих... налетчиков сдаться. Еще вопросы? – Никто по существу больше не спрашивал. – Тогда – смирно! – Рост автоматически поднял руку к виску. – Приступить к выполнению приказа. Вольно! По машинам.
Когда он зашагал к Евиному крейсеру, сама главная командирша приотстала от своих и, подобрав шаг в ногу, пошла рядом с Ростом.
– Ты в самом деле думаешь, они будут сдаваться? – спросила она.
– Не будут, я их всех в море утоплю. Ты только мои советы слушай и близко под разрывы не подлезай, чтобы машину не попортить. А остальное стрелки сделают... Со мной во главе, конечно.
– Тогда личный вопрос, командир. – Ева усмехнулась, словно заранее просила прощения за какую-то шутку... Но шутка оказалась дурного толка. – Ты почему ночью домой не отправился, к жене?
– Значит, так, лейтенант, вот не посмотрю на твое вчерашнее геройство, перекину через коленку, задеру штаны и отшлепаю что есть силы по одному месту... за такие вопросы.
– Ой-ой, как страшно. – Она вдруг блеснула изумительно белыми зубами. – ты на рычагах сначала с мое посиди, а потом посмотрим, кто кого отшлепает.
Рост вспомнил, как сидел на этих рычагах, когда его учил Ким. Да, в словах этой девицы была сермяга. Но как ей ответить, что домой... Да Рост и сам не знал, почему не пошел выяснить, как у них там, почему не отправился просто выспаться не в гимнастерке, а цивилизованно – голышом после душа? А может, он и знал этот ответ, только не хотел его признавать.
– Не время сейчас спорить, – отозвался он, заметив, что кто-то из ребят их крейсера с любопытством поглядывает на командиров. – Марш за рычаги, и чтобы у меня...
Но улыбнуться в ответ он не сумел. Интересно, почему?
Над Чужим они сделали круг почета, потом Рост приказал Еве зависнуть метрах в ста от ворот, приоткинул пандус и, крепко держась за какую-то соседнюю рукоять одной рукой, вытянувшись вперед как можно дальше, во весь голос крикнул:
– Мы победили! Бояться нечего!
Потом пандус снова закрыли, полетели дальше. Ева, которой вся эта катавасия не очень-то пришлась по вкусу, довольно резко спросила, когда Рост уселся на свое место в верхней башне:
– Думаешь, кто-нибудь из них хоть что-то понял?
– Они увидели меня в леталке пурпурных. И должны остальное сами понять. А знать, кто одолевает в войне, очень важно. Может, это еще одно восстание червеобразных махри предотвратит? Так что сделать это было необходимо.
К Одессе они подошли часов в десять. Рост уже почти час до того осматривал горизонт, выискивая противника. Лишь когда Ким стал отставать, вдруг вспомнил про летающих китов и попробовал со-сканировать небо через дифракционную решетку, но червяков не было.