Николай БАСОВ
ЗАКОН ВОЕННОГО СЧАСТЬЯ
Часть I
ПРОИГРАННАЯ ВОЙНА
1
Весна должна была вот-вот кончиться. А может, уже и кончилась, Ростик не очень хорошо представлял себе, когда тут, в Водном мире, весна по-настоящему сменяется летом. По схеме, предложенной, кажется, тысячу лет назад, в первую осень после Переноса Боловска в Полдневье, стояло двадцатое мая. Если учесть, что недель в каждом месяце тут было три, завтра возникал последний день мая, а через тройку деньков — условного второго июня — можно будет отметить и день Переноса. Третью годовщину.
Ох-хо, сколько в этом было трудов — в том, чтобы живым и почти нормальным дойти до сегодняшнего дня, сколько смертей своих друзей и подчиненных он видел и сколько смертей еще увидит, прежде чем действительно эту дату сможет встретить?..
Положение у них было скверным. Конечно, за три прошедших года бывали моменты и похуже, но никогда еще так явно он не ощущал, что война проиграна, что самое лучшее, что они могут сделать, — удрать без оглядки. Вот только удирать не получается. И начальство не расположено, да и в самом деле — неясно, что дальше делать, если человечество не сумеет укрепиться тут, на краю безмерного, кажется, торфяника, не сумеет обеспечить себя хотя бы этим топливом.
Но торф — он и есть торф, а проигранная война страшнее любого энергетического голода. Впрочем, это еще предстояло выяснить на совещании, которое торжественно затеял этот… Ростик мысленно выругался, но тут же взял себя в руки.
Его звали Вениамин Лурьевич Каратаев, кстати, тот самый мужичок, которого им чуть было не навязали в начальники, еще когда они открыли Одессу. Плешивый, зачесывающий длинные боковые волосы поперек лысины, чтобы хоть немного прикрыть кожу на макушке, суетливый, с красноватыми, крысиными глазками, пухленький, чрезмерно говорливый. У начальства в таком авторитете, что, когда было решено в начале прошлого лета устроить большую разведку тут, в восьмидесяти километрах от Перевала и в сорока от каменной полки, отходящей от Олимпийской гряды, на единственной в округе скале, возвышающейся на десяток метров над безбрежными болотами, его и сделали главным.
Да таким, что все уже через пару недель чуть не в слезы рыдали… Но для начальства он оставался самым толковым руководителем. Ему приписывались все достижения, он, и только он, якобы обеспечивал все победы, успехи и реальные результаты…
Стоп, подумал Ростик, глядя из бойницы крепости на Скале на болота, на цветущие откосы скального плато, на озера и лужицы, сверкающие ослепительным на солнце блеском под серым небом мира Вечного Полдня. Не стоит так раскисать, не нужно тратить из-за такой ерунды столько нервных клеток. И все-таки… Это была не такая уж и ерунда — это была проигранная война, он знал это, ощущал настолько реально, что мог лишь удивляться, почему этого не видят другие.
— Ты идешь? — раздался под гулкими каменными сводами, построенными с использованием каменного литья гошодов, голос старшины Квадратного.
Ростик оглянулся. Старшина в своих глухих доспехах, которые в последнее время почему-то перестал снимать даже в крепости, выглядел усталым и понурым. Не может быть, чтобы он не осознавал этого поражения, подумал Рост, а на совещании наверняка будет помалкивать. Будет отнекиваться тем, что он просто старшина, что стратегия — дело офицеров, то есть его, Ростика, и, конечно, черт их дери, руководителей.
— Как ты догадался, что я тут?
— Ты всегда, когда хочешь сосредоточиться, сюда уходишь. Уже месяца три, еще с зимы. Не замечал?
Ростик удивился, он в самом деле, когда дела пошли не очень хорошо, стал уединяться в этой галерее все чаще, но объяснял это отнюдь не тягой к раздумьям.
— Отсюда вид на болота изумительный, — пояснил он. — Так и хочется вырваться из крепости, расплескать тину, лужи. Подышать свежим воздухом. Видишь, вон на том островке сизо-красные разводы. Это цветут орхидеи.
Квадратный подошел ближе и совсем не по-подчиненному пихнул под лопатку:
— Пойдем уж, будут тебе… другие орхидеи.
Они вышли из галереи, проложенной вдоль бойниц, спустились на второй этаж, где находились жилые и служебные помещения. Тут было безопасней всего, потому тут и разместилось начальство, потеснив лазарет, в котором, слава Богу, было много пустых коек, общую солдатскую комнату и офицерскую караулку.
Начальство уже собралось. Ввиду сложности ситуации все сидели с лицами, на которых читалось желание немедленно разрешить все проблемы человеческой цивилизации Полдневья. Главным был, конечно, Председатель — на серьезные совещания в крепость на Скале он еще прилетал, видимо, считал ее своим детищем. Был, разумеется, и Каратаев. Его как прислали в конце зимы, так он тут и сидел безвылазно, хотя… Впрочем, об этом пока не будем, решил Рост. Была и Галя Бородина, сестра того самого парня, с которым Ростик осваивал Одессу два года назад, который был командиром добытчиков металла и которого за окладистую темную бороду прозвали Бородой. Сестру, в отличие от брата, не любили, и кличку ей дали — Бородавка. Впрочем, Ростик не знал, прижилось ли прозвище, хотя про себя пользовался им куда как часто.