Однако на одиннадцатый день пребывания Ростика в Боловске у их полуразрушенного штакетного забора появился посыльный и передал странное письмо. Ничего не оставалось делать, как смывать с себя строительную пыль, переодеваться и отправляться в указанное место. Хотя Ростик и недоумевал, почему новое задание ему должны были сообщить в обсерватории.
6
Перед обсерваторией его остановил пост строгих девиц. Ростик помучился немного дежавю. А может быть, и истинным воспоминанием — он был уверен, что-то очень похожее и в этом самом месте с ним уже когда-то было. Или у него окончательно сбрендили его немного странные мозги.
Впрочем, узнав, кто он, а главное, прочитав ту самую записку, которую ему вручил курьер, девушки решили от него отстать. Лишь одна из девиц чуть раздраженно проговорила:
— Что-то ты не похож на Гринева.
Рост так растерялся, что даже не придумал, что ответить. То ли девица имела в виду его отца, что вряд ли, потому что было давно, то ли все-таки его самого, но тогда странно, что в нем не узнали его же. Так или иначе, эта загадка осталась нерешенной.
Территория за обсерваторией охранялась не зря. С нее уходили вверх казавшиеся на расстоянии очень тонкими четыре капроновых шнура. Три из них были привязаны к тяжеленным бетонным колодам, бывшим станинам радиотелескопа, образующих треугольник со стороной более ста метров, а четвертый шнур поднимался строго из центра этого треугольника. И был он слегка прослаблен, видимо, натяжение представлялось для него неважным.
Все эти струны уходили вверх на высоту метров четырехсот, как решил Рост, и крепились к гондоле самого настоящего… воздушного шара. Большого, серебристого, чуть вытянутого, словно продолговатая груша, удивительно мирного и красивого. Про этот шар Ростик, конечно, слышал, несколько раз видел издали, но вот приблизился впервые.
Оказалось, что шар висел, вернее, плыл так высоко, что от него даже тень получалась какая-то разреженная. Еще очень странной была относительная мягкость струн, на которых он держался. Вблизи они были совсем не напряженными, их без труда можно было потянуть на себя, а если после этого выпустить их из пальцев, они слегка вибрировали.
— А вот щелкать не рекомендую, — раздался сбоку голос, и Ростик с радостью увидел директора обсерватории, старого знакомого отца, а ныне, как можно было надеяться, и самого Ростика — Бориса Михайловича Перегуду.
Рост деланно вытянулся.
— Прибыл, похоже, для дальнейшего прохождения, ну и все такое… Что это, Борис Михалыч?
— Это? — Перегуда счастливо сощурился. — Это, Гринев, наше новое изобретение. Два года клеили, год собирали водород.
— Так он водородный?
— А где же мы тебе, мил человек, тут гелий возьмем? Нет, я уверен, что гелий тут есть, но вот добыть его с нашими технологиями и нашей энерговооруженностью невозможно. — Как почти всегда бывало и прежде, разговор с Перегудой почти тут же переходил на прикладную науку, технологию и решение головоломных проблем.
— Но ведь водород?..
— Что водород? Водород — это вода, даже в Полдневье. Взяли ванну дистиллята, опустили пару электродов, поднатужились… Просушили то, что получилось, и вышло — два моля водорода на один моль кислорода. Кстати, электричество получали из торфа, который вы добывали на юге.
— Я не о том. Я хотел сказать, что водород — опасно. Еще «Гинденбург»…
— Правильно, Гринев, тебя неплохо учили, оказывается. Опасно, «Гинденбург» и все такое… Но, понимаешь ли, выхода нет. — Перегуда поднял голову, любовно посмотрел на шар, паривший в вышине, и ласково прикоснулся к шнуру, удерживающему летательный аппарат. — Зато получилось неплохо, уже полгода висит, и хоть бы хны.
— А почему его удерживают три леера? Даже четыре!
— Четвертый — не леер. Пойдем.
Перегуда с видом бывалого заговорщика подошел к центральному шнуру, тому самому, который был не натянут, и тут-то Рост увидел, что это не один шнур, а несколько. Центральную его жилу составлял, конечно, капроновый пятимиллиметровый тросик. Но еще вдоль него шел проводок, очень похожий на тот, которым оснащались полевые армейские телефоны, или еще на какой-нибудь двужильный гибкий токовод.
— Ого, тут у вас все серьезно, — отозвался Ростик.
Вместо ответа Перегуда выволок из-под каменной будочки, похожей на собачью, куда входили через верх все эти провода… армейский телефон. Покрутил ручку и поднес трубку к уху.