— Для многих путешествия не являются большой ценностью. К тому же гарем с собой не потащишь, а это для их парней — главная забота.
— Да, с семейственностью у них не в пользу мужиков сложилось.
— Ты осторожнее биноклем крути, — отозвался Ростик. — Не дай Бог, линзами засверкаешь, тогда каюк нам, и не поймем, когда прокололись.
Наблюдение означало ту опасность, что можно было выдать себя, блеснув стекляшками бинокля. Чтобы этого не получилось, Ростик сначала попробовал навешивать сверху и перед линзами тонкую марлю, выкрашенную в серый цвет, но она очень уж затемняла видение. Потом он пытался создать почти непроницаемый занавес из кустов над собой и по бокам, наблюдая за городом в щелку между листьями. Но тогда смотреть приходилось в узком секторе, а так как они не знали, что ищут, это никого не устраивало. В общем, нужно было рисковать, но, как сказал как-то Ким, «с неудовольствием».
— На, смотри дальше, — отозвался Ким и вернул бинокль. — Но когда начнется, позови. Я тоже хочу посмотреть, ради чего мы тут сидели.
Просматривать город оказалось нетрудно, потому что он создавал очень уж странную картину. По сути, конечно, это был не совсем город. С человеческой точки зрения более всего он походил на кучу гнезд, расположенных на земле, поскольку бегимлеси летать не умели. А вот уже между ними были устроены из ветвей мостики, переходы и довольно большие площадки, часто высоко поднятые над землей. Этот многоярусный мирок, по-видимому, должен был создавать иллюзию парения и компенсировать утраченное пернатыми искусство полета.
Еще эти находящиеся на земле жилые «дома» приводили на ум раскопки доисторического города, потому что состояли из стен, плетней, загородочек, но были напрочь лишены крыш. Так что при желании каждая «курица» могла определить, что на ужин своему мужу варит соседка.
Огнем пернатики пользовались очень уверенно, даже можно сказать — с азартом. Иная хозяйка и огонь под таганами зажигала не иначе, как выстреливая каким-то определенным образом из легкого пистолетика мужа. Ростик сначала думал, что именно огни и очаги города создали тот колышущийся тепловой фон, который засекли из наблюдательного шара Боец с Сонечкой. Но потом отказался от своей идеи. И вот почему.
По понятным причинам больше всего таганков с хворостом или даже древесным углем горело холодными ночами. А марева над городом не возникало. Получалось, что даже предельной теплотворной мощности города не хватало, чтобы устроить то, что он видел с шара. Поэтому приходилось ждать, ждать…
Они уже две недели ждали, даже слегка отчаялись, но продолжали наблюдать. Про себя Ростик знал, что причину того явления, на которое они устроили засаду, они выяснят обязательно, потому что для человечества это обернется настоящим открытием. Но вот терпеть безделье было в самом деле нелегко. Скоро и июль должен был наступить, а у них по-прежнему не было никакого результата.
Вдруг, незадолго до полудня, в тот самый день, когда закончилась вторая неделя их сидения, в городе возникла необычная возня — очень много старцев собралось на главной площади города, потом к ним присоединились старухи. Это были не простые старухи, а такие, которые носили, как и постаревшие воины, особенные блестящие щитки на груди.
Рост как-то подумал, что это были те «курицы», которые в свое время служили в армии, то есть относились к служивому сословию. Судя по всему, никаких запретов на вступление девиц в армию не было, и если «дева» шла служить, это обеспечивало ей более высокий социальный статус, к тому же с потенциальными мужьями проблем не возникало. Но, как понял Ростик, «в отставку» они выходили позже, чем прекращали свои свадьбы «родительницы», и потом маялись, бедные, в стариковских казармах или принимались дрессировать молодняк, да так, что и не всякие вожди решались с ними спорить.
Итак, процессия, состоящая целиком из «служивых», вышла из города и потащилась куда-то на северо-запад, к морю, в сторону мелких, ослепительно белых, по-видимому известковых скал. У подножия этих скальных возвышений Рост давно, еще на второй вечер, обнаружил странное сооружение, окруженное как-то слепленным песком и прикрытое травяными циновками. Сейчас Росту предстояло узнать, чем оно являлось в действии.
Подойдя к непонятному строению, пернатые выдвинули из своих рядов ряд одетых в темно-серые хламиды сородичей, которые не только двигались как-то иначе, чем остальные, но и были лишены каких-либо блестящих побрякушек, обожаемых пернатиками. Сначала Рост принял этих серых за рабов, уж очень они были невыразительны, и лишь позже, день на пятый, по формам почтения, которые им оказывали стар и млад, понял, что скорее всего наоборот — если у них и есть формальные гражданские, а не военные вожди, это были именно птицелюди в сером.