Когда погасли последние огоньки, где-то совсем недалеко от стен города, но все-таки не в нем, стали перекликаться постовые. У них голоса делались все более невнятными и усталыми, невнятными и усталыми, невнятными… Рост очнулся, когда понял, что мирное высиживание на одном месте сморило его, как последнего новобранца. Он встал, отжался на кулаках, как его научил старшина Квадратный, пробежался на месте, потому что бегать всерьез по этим кустам было некуда за и слишком шумно, и снова сел смотреть на город.
На этот раз, чтобы не уснуть, он попытался представить, как этот город называется на языке пернатиков, как он будет называться, когда они помирятся с людьми, как его будут называть люди… Ничего не придумав и опять едва не уснув. Рос попробовал выяснить по часам на приборной доске их гравилета, сколько времени. Стрелки их приборов были вымазаны каким-то фосфоресцирующим раствором, поэтому светились даже в полной темноте. Вот только по сравнению с тем свечением, которого, как Ростик помнил, человечество добивалось на Земле, здешнее было слишком уж бледным, сине-зеленым, и его очень часто, по словам Кима, приходилось подновлять.
Часы указывали, что до рассвета осталось еще часов пять, если Рост правильно перевел шкалу сегодняшнего дня на временную поправку. Интересно, почему-то с раздражением подумал он, неужели нельзя было, сменив всякие привычные нормы времени, так же сменить и шкалы на часах? Неужели нельзя было осуществить такую в общем-то необходимую попытку приспособиться к Полдневью… Потом он вспомнил, что дело не в шкале, а в скорости хода маятников всех часов в городе, в зубчатой нарезке на шестеренках часов и лишь потом в шкалах, которые, впрочем, тоже очень трудно было бы совместить. В общем, с их нынешней техникой это было пока невозможно. Проще было пользоваться старыми, земными часами, предлагая для каждого дня определенную поправку и пересчитывая показания по формулам.
После того как ему не удалось сообразить, как он будет пересчитывать время завтра, Ростик понял, что снова засыпает, и потому решил приниматься за дело сейчас. Иначе они не сумеют провернуть свое дельце сегодня, а ждать еще один день было и опасно и глупо — у них подходила к концу вода, кончились консервы и давным-давно исчезли последние сухари. А питаться сушеным мясом и сухофруктами им уже надоело так, что хоть на луну вой… Да, решил Рост, была бы тут луна, непременно повыл бы.
Ким, как несколько часов назад сам Рост, поворчал, когда его будили, назвав Ростика почему-то «розовым пингвином», но потом напился воды и повеселел. Вот кто не очень хотел приниматься за дело — так это Винторук. Он ворчал, взрыкивал, один раз даже поскулил, но все-таки залез в лодку и принялся раскочегаривать котел. Ребята собрали веши, потом по взаимному соглашению уничтожили все следы их постоя на верхушке скалы — вдруг еще придется пользоваться этим местом для наблюдения — и забрались в гравилет.
Посидели, привязываясь к креслам, пробуя ручки управления, оружие в кобурах, потом Ким прикрикнул назад:
— Винт, ты не особенно шуми котлом. Мягче, волосатый, мягче.
— А он может? — спросил Ростик.
— Он все может, если захочет. Таким мастером стал — любо посмотреть.
Взлетели. Плавно, так что даже не зашелестела трава внизу, развернулись в сторону города, соскочили с каменного столба, который за последние дни успел, как оказалось, им уже надоесть. Без гула, лишь с едва слышным свистом воздуха прошлись над соседним леском, потом, определившись с положением по негромким указаниям Винта, двинули по широкой дуге вокруг города, к его северо-восточной оконечности.
Ким поупражнялся на рычагах, убрал свист воздуха, потом покачал машину, где-то что-то грохнуло, он посоветовал Винту закрепить вещички получше. Когда все стало надежно и тихо словно в могиле, снова полетел вперед. Внезапно шепотом спросил:
— Рост, а если оно тяжелое? Их пернатые все-таки вшестером поднимают эти литые блины. А пернатые знаешь какие здоровые!
— Это не блины, это параболические зеркала.
— Да, параболоиды, верно! Так их и назовут в Боловске, вот увидишь.
— Назовут, если долетим.
— Долетим. Если стража не проснется… Ты не ответил.
— Возьмем Винта. Он один троих пернатых стоит. А за остальных троих — мы.
Ким помолчал, потом веско произнес:
— Его нельзя снимать с котла. Он должен оставаться на машине, чтобы взлететь можно было в любую секунду.
— Ты же не за рычагами будешь, так что в любую секунду все равно не получится.
— Вот я к тому и веду, — хмыкнул Ким. — Может ты, как Самсон, в одиночку?