Я ходил по квартире, раздумывая над тем, куда теперь воткнуть свои выводы в отношении Пикова. Мне не пришлось долго ломать голову, потому как ничего другого не оставалось, как сбросить эти выводы в общую копилку фактов, которые пока не удавалось ни систематизировать, ни выстроить в логическую цепь. Чем больше я занимался делом об убийстве Милосердовой, тем более запутанным мне оно казалось.
Мне было известно, что около полудня девятнадцатого числа капитан «Ассоли» Караев на мысе Ай-Фока сошел на берег, предоставив яхту в распоряжение неизвестных пассажиров, одной из которых была Милосердова. «Ассоль» взяла курс на Дикий остров, где около четырнадцати часов директор АО была зверски убита, возможно в голом виде, после чего ее труп был одет в костюм и сброшен в трюм яхты. Убийца (или убийцы) покинул остров, предварительно подбросив накидку Милосердовой в мою лодку и столкнув последнюю в воду. Письмо-подделка, оставленное в кармане накидки, говорило мне пока лишь о том, что убийство было тщательно спланировано. Вероятно, за мной следили, выясняя, в какие часы и дни я бываю на Диком острове. Это, на мой взгляд, сделать было гораздо проще, чем добыть образцы моего почерка. Писем я никому не пишу, созданием мемуаров не увлекаюсь. Единственное, что мне в последнее время приходилось писать от руки, — так это всевозможную документацию своего сыскного агентства. Но большая часть этих бумаг хранится у меня дома, где не бывает посторонних, оставшаяся часть — в архивах отделения милиции. Как бумаги попали в руки убийцы — оставалось загадкой.
Что мне еще было известно? Что главбух и коммерческий директор «Милосердия» утверждают, что не знают, в каких банках и на каких счетах находятся деньги вкладчиков, и, таким образом, снимают с себя всякую ответственность перед многочисленными держателями акций. Диме Моргуну наверняка кое-что известно о Караеве и его последнем рейсе, но он держит язык за зубами. Владелец яхты Пиков тоже хранит какую-то тайну. Словом, эти четыре человека знают по делу убийства больше, чем говорят.
Очень условно можно предположить, что в наибольшей степени были заинтересованы в смерти Милосердовой главбух и коммерческий директор АО. Один из них сейчас сидел в следственном изоляторе, а второй пропадал где-то в Запорожье.
10
Я знал, что Леша сопереживает мне и всегда готов помочь, но о том, что он выведет меня на Караева, я даже не мог и мечтать. Он пришел ко мне вечером с мешком крабов, которых, вместо того чтобы сдать в ресторан, предложил сожрать самим, вывалил несчастных членистоногих в самую большую кастрюлю, какая была у меня, залил подсоленной водой и поставил на огонь. Пока крабы варились, перекрашиваясь в ярко-красный цвет, я сходил за пивом.
Наслаждаясь деликатесом, я подробно рассказал Леше о разговоре с хозяином яхты. Леша, разгрызая горячие клешни, из которых сочился ароматный бульон, хмыкал и качал головой.
— Этого следовало ожидать, — сказал он. — В самом деле, кто ты такой для Пикова? Почему он должен тебе доверять?
— Дело вовсе не в том, доверяет мне Пиков или нет. Для честного человека быстрое и профессиональное расследование — все равно что защита адвоката. Пиков отказался от такого рода защиты. Отсюда напрашивается вывод.
— Пиков чист, у него надежное алиби, и кто бы ни копал против него, ничего не накопает, — сказал Леша, с треском, словно орех, раскусывая панцирь.
— Верно. Но можно предположить и совершенно противоположное: у Пикова рыльце в пушку, потому-то он и не заинтересован в быстром и качественном расследовании.
— Тоже может быть, — согласился Леша, вытирая руки платком. — Пиков его фамилия, говоришь, — произнес он, вытаскивая из кармана брюк потрепанную записную книжку. — Когда-то у нас в больнице лежал с камнями в почках некий господин, который курирует частное капитальное строительство на побережье. — Леша листал книжку, проводя пальцем по страницам. — Он оставил мне свои координаты на всякий случай. Один раз я ему уже звонил: интересовался дачами «под ключ»…
— А зачем нам капитальное строительство? — не понял я.
— А ты думаешь, что твой Пиков, купив яхту, не приобрел где-нибудь неподалеку от порта приписки дом с видом на море?.. Ага, вот он. Илья Роменович Городецкий. Телефон в Симферополе: два шесть два шесть ноль девять. Отлично! Прямо сейчас и позвоним.
Я не очень верил в удачу и продолжал заниматься крабами, глядя на Лешу, который, мурлыкая под нос песенку, крутил диск телефона.
— Алло! Илья Роменович! — крикнул Леша в трубку. — Что-то совсем плохо слышно… Ага, вот уже лучше. Это Малыгин. Вспомнили такого?
Несколько минут Леша расспрашивал у Городецкого о его здоровье, передавал приветы жене и сыну, после чего сказал:
— Нужна ваша помощь, Илья Роменович! Есть фамилия, но нет адреса дома… Как вы сказали? Уверен ли я, что дом построен на побережье? Конечно, уверен! — красиво соврал Леша и подмигнул мне. — Пиков его фамилия. Артур Пиков. Постоянно проживает в Москве… Мой телефон? Секундочку!
Леша прикрыл трубку рукой и спросил у меня: