Стыдно признаться — я не могла скрыть удовольствия, глядя на дрожащих и повизгивающих Борллу с Реелом, и особенно на Уннана, который вжался в землю чуть не до ушей. Однако дальнейшего от Рууко я не ожидала. Обычно щенка, оставленного без имени, принимают в стаю самое раннее через три месяца и относятся к нему с пренебрежением. Рууко же, не сходя с места, обернулся к безымянному волчонку.
— Сегодня ты выказал благородство, храбрость и присутствие духа — все качества настоящего волка. Я принимаю тебя в стаю Быстрой Реки, — произнес вожак и коснулся мордочки щенка, осторожно взяв ее в зубы.
Рисса, чей белоснежный мех сиял на солнце, вздернула хвост и выступила вперед прежде, чем Рууко успел продолжить.
— Нарекаем тебя Аззуен — воинским именем, которое носил мой отец, — проговорила она. — Будь его достоин, пусть оно послужит к чести стаи.
Так волчонка приняли в стаю Быстрой Реки. Все произошло стремительно, я даже не успела разобраться в чувствах: боюсь, я не столько радовалась, сколько завидовала. Ведь у меня есть имя, данное матерью, — и меня никто им не зовет! Ведь я сражалась отчаяннее Аззуена — и Рууко ни словом не упомянул о моей храбрости, он на меня даже не глянул! На какой-то миг, к своему стыду, я готова была схватить Аззуена за загривок и тряхнуть его посильнее, но он так гордо шагал к жилищу Риссы, помахивая коротким хвостиком, что вся моя обида куда-то испарилась и я не устояла: подкравшись сзади, я прыгнула и весело куснула его за хвост. Аззуен обернулся — и я, довольная проделкой, улыбнулась ему и припустила к норе. С тявканьем намного более громким, чем можно было ожидать от такого мелкого щенка, Аззуен кинулся за мной к пахнущему молоком жилищу. И пусть я хорошо знала, что Триелла мне не вернуть, все же в Аззуене я вновь обрела брата.
Несмотря на то что Рууко не посмел ослушаться верховных волков и открыто меня убить, он не признал моего имени и теперь всячески осложнял мне жизнь. В первый же раз, когда Рисса кормила нас у норы, Рууко с грозным видом заступил путь и пропускал щенков по одному, отгоняя меня рыком: мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы пробраться мимо него к еде. С тех пор он рычал всякий раз, едва меня завидев. Уннан и Борлла, беря пример с вожака, не упускали случая меня задеть, хотя убивать больше не пытались.
На третью ночь после того, как верховные волки явились меня спасти, Рууко воем собрал стаю и велел готовиться в путь к следующему утру.
— Рууко! — Рисса, отдыхавшая у входа в нору, возмущенно подняла голову. — Щенки еще слишком малы для такого перехода!
— Что за переход? — спросил Реел у Борллы.
— Переход к летним угодьям, — ответила за нее Иллин, стоящая рядом, в тени большого дуба. — К лучшему из наших владений, где вам ничто не будет грозить, пока мы охотимся и добываем еду. Здесь, на поляне, летом бывает слишком тесно и душно.
— Это далеко? — спросила я.
— Для щенка — да. У других стай путь к летним владениям близок, а у нас прежние норы затопило паводком в прошлую зиму, теперь нам придется идти дольше. — Иллин нахмурилась. — Год назад Рууко ждал, пока нам сравняется восемь недель. Не знаю, почему сейчас он решил по-другому.
Рисса посмотрела на вожака, вышагивающего по прогалине, и сощурила глаза.
— Ты просто хочешь поквитаться с верховными волками! Ты хочешь, чтобы она погибла! — обличающе произнесла волчица, и никому не пришлось спрашивать, о ком речь. Рисса подошла к Рууко и коснулась носом его щеки. — Тебе известно решение, спутник. Ты не можешь нарушить волю Яндру и Франдры.
— Верно. Но тогда я рискую прогневить Древних. Ты ведь знаешь, что волки Широкой Долины обязаны сохранять чистоту крови, иначе грозит беда. Если оставить полукровку в живых, то Древние, чтобы погубить всю дичь, могут наслать засуху или мороз, а то и чуму. Легенды говорят, такое случалось. — Вожак невесело покачал головой: — И чем нам помогут Франдра и Яндру, если о щенке, рожденном от чужака, узнают прочие верховные волки? Или прочие стаи в Долине? У верховных волков своя жизнь: не всякое их повеление идет нам на пользу. Я не хочу, чтобы моей стае пришлось худо.
Веррна, волчица со шрамами, самая сильная в стае после Рууко и Риссы, ступила вперед.
— Когда волки Гнилого Леса оставили в живых целый помет полукровок, стая Скалистой Вершины вырезала их всех, от вожака до щенков! И верховные волки лишь стояли и смотрели! — Она резко обернулась ко мне. — А эту не спрячешь — на ней проклятая метка, дурной знак!