— Я хочу тебя, — сказала Даффи, когда поцелуй завершился. Она произнесла совсем не то, в чем едва не призналась несколько мгновений назад, но тоже было чистой правдой. — Иди сюда.
Взяв Эрла за руку, она повела его к своей кровати…
18
С того дня отношения Даффи и Эрла вошли в новую фазу, более спокойную и глубокую.
Оба стали как-то иначе воспринимать друг друга и порой тайком наблюдали один за другим. Не раз и не два бывало, что то Даффи ловила на себе задумчивый взгляд Эрла, то наоборот.
Близился праздник — день основания Роджером фермы «Энимал-парк». Дата была не круглой, поэтому отмечать ее решили без пышных торжеств, в узком кругу. Позже Даффи узнала, что упомянутый круг, кроме хозяев, включал в себя также обитателей соседней фермы «Жимолость» — Джейн и Макса Джорданов с сынишкой Ники, — главного констебля Томаса Джордана с супругой и, разумеется, работников фермы «Энимал-парк».
Даффи предстояло приготовить праздничный обед, чему она очень обрадовалась, так как подобная задача являлась для нее своеобразным полем творческого применения кулинарных талантов.
Дня за три Эрл обзвонил всех друзей, приглашая на праздник, который был намечен на уик-энд, а именно, на субботу.
Повесив телефонную трубку после разговора с главным констеблем, он с каким-то странным выражением взглянул на Даффи.
— Что случилось? — спросила она.
— Нэнси в городе.
Услышав это, Даффи невольно усмехнулась: точно таким тоном можно было сказать: «В Норисейг вошли войска Вильгельма Завоевателя!».
— Ну и что? Ты-то здесь при чем?
Эрл задумчиво покачал головой.
— Томас рассказывает странные вещи: Нэнси разгуливает по городу, призывая всех и каждого убедиться в том, что она жива-здорова и никто ее не убивал.
— Так это же замечательно! — обрадовалась Даффи.
— Это… странно. Что-то здесь не так.
— Брось! Не стоит быть таким подозрительным.
Однако Эрл не спешил разделить подобное мнение.
— Ты ее не знаешь, — тихо произнес он. — Ты ее не знаешь…
На этом сюрпризы не кончились. В пятницу прибывший к ужину в инвалидном кресле Роджер сообщил, что несколько минут назад беседовал по телефону с Нэнси.
— Мы так мило поговорили, — сказал он. — Вспомнили мою Айрис. Девочка была так мила…
— Девочка? — нахмурился Эрл.
— Да, Нэнси. Она так переменилась, такая вежливая стала, деликатная. Я, говорит, дедушка, в воскресенье уезжаю и теперь уже долго здесь не появлюсь, так нельзя ли мне навестить вас на прощание, а заодно и с праздником поздравить по старой памяти? Только если Эрл не будет против моего визита. Потому что, говорит, я никому не хочу портить настроение. — Роджер покосился на Эрла. — Мы условились следующим образом: если ты не пожелаешь видеть здесь Нэнси, я предупрежу ее по телефону, чтобы не приезжала, а если не позвоню, она прибудет. Так что? Ты как?
Взглянув на Эрла, Даффи увидела, что он темнее тучи.
— Ну так как быть? — вновь спросил Роджер. — Звонить Нэнси или нет? Правду сказать, мне бы хотелось взглянуть на нее, прежде чем она уедет.
— Зачем тебе это вдруг понадобилось? — сухо произнес Эрл.
Роджер пожал плечами.
— Трудно объяснить. Они с Айрис так похожи внешне… Я просто посмотрю на нее — и все.
— Чего ты боишься? — спросила Даффи. — Что может сделать тебе Нэнси?
— Не знаю. Я не доверяю ей.
— Но ведь она приложила столько усилий для твоей… реабилитации, если хочешь. Ведь теперь всем известно, что ты никого не убивал.
— Да она и недолго здесь пробудет, — вставил Роджер. — Ей нужно собираться в дорогу, так она сказала.
После паузы Эрл сдался.
— Ну хорошо, пусть приезжает, — холодно произнес он. — Но, если что, пеняйте на себя!
Даффи узнала ее, как только увидела. Это была, если можно так сказать, практически та же миссис Олдсмен, только помолодевшая и значительно сбросившая вес. В остальном мать и дочь были поразительно похожи. Как и у миссис Олдсмен, у Нэнси были огромные голубые глаза, кораллового оттенка губы, высокие скулы и светлые вьющиеся волосы редкостного золотистого оттенка.
Как и когда Нэнси приехала, Даффи не заметила. День выдался суматошный, столько всего нужно было успеть, при этом ничего не забыть и не испортить. Эрл развлекал гостей, показывая ферму, а Даффи делала на кухне последние приготовления перед обедом. Она находилась возле духовки, поливая собравшимся на противне соком запекающегося гуся, когда за ее спиной раздался голос прибывшего ранее с родителями Ники:
— Дедушка Роджер спрашивает, не слишком ли ты занята и если нет, то не принесешь ли в столовую две чашки чая.
Даффи вернула противень на место, закрыла духовку и только тогда обернулась.
— Ты проголодался?
Ники замотал головой.
— Это не для меня. Для дедушки Роджера и Нэнси.
— А… Давно она приехала?
— Нет. Так что передать дедушке Роджеру?
— Скажи, сейчас будет чай.
Заваривать чай по всем правилам не было времени, поэтому Даффи просто положила по пакетику в две чашки и залила кипятком. Затем поставила их на поднос и двинулась в столовую, испытывая некоторое волнение: через минуту она увидит Нэнси.
— А вот и наша Даффи! — произнес Роджер, как только она переступила порог столовой.
Ради праздника он нарядился в килт, синюю поплиновую рубашку и белые гетры. Он был аккуратно причесан, а его белоснежные усы вновь подверглись воздействию геля с мокрым эффектом. Все вместе представляло собой очень живописное зрелище, и в таком вот щегольском виде Роджер восседал в инвалидном кресле, небрежно облокотившись о ручку и закинув ногу на ногу.
Тем не менее Даффи лишь мельком взглянула на него. Ее внимание сразу переключилось на стоявшую рядом с креслом молодую женщину, которая в свою очередь с большим интересом посмотрела на Даффи.
Встретив взгляд огромных голубых глаз, Даффи на миг непроизвольно зажмурилась, будто ослепленная фотовспышкой. Лицо Нэнси тоже показалось ей сияющим — возможно, из-за того, что было светлым и румяным. А может, потому что белизну кожи подчеркивало надетое на Нэнси платье нежно-бирюзового цвета.
— А, Даффи! Привет. Наслышана, наслышана… Давай-ка я тебе помогу. — Дружелюбно улыбнувшись, Нэнси шагнула вперед и переставила чашки с находящегося в руках Даффи подноса на стол. — Ничего, что я сразу на «ты»? У нас тут все привыкли обходиться без церемоний.
— Конечно, — сказала Даффи, продолжая тайком разглядывать Нэнси.
Пожалуй, более красивой женщины я не встречала за всю жизнь, мельком подумала она. Совершенно не верится, что человек с такой замечательной улыбкой способен на подлость…
— Какой ароматный чай! — произнес Роджер, подкатывая на инвалидном кресле к столу. — Чудесно! Только теперь мне захотелось к нему печенья. Кажется, там еще что-то осталось в буфете? Ты тоже должна попробовать, Нэнси. Это домашнее, Даффи сама печет.
— Разумно ли есть печенье перед обедом? — с мягким укором сказала Даффи.
— Но оно вкусное! — возразил Роджер. — Как же можно его не есть?
И пока Даффи пыталась постичь своеобразную логику старика, Нэнси с мелодичным смехом воскликнула:
— О чем тут спорить! Сейчас, дедушка, я сама принесу. Где? В буфете?
— На нижней полке, — подсказала Даффи.
Потом она спросила у Роджера, куда подевался Ники, который, как ей было прекрасно известно, тоже обожает это печенье. И пока старик отвечал, внимание Даффи было сосредоточено на нем. Оба не видели, как, открыв дверцу и взяв плетеное блюдо с рассыпчатым песочным печеньем, Нэнси внезапно на миг застыла, напряженно глядя куда-то в глубь буфета. И если бы кто-нибудь в этот момент заглянул ей в глаза, то заметил бы в них некую формирующуюся мысль. Потом, словно спохватившись, она быстро прикрыла дверцу и направилась обратно.
— Мм… — предвкушающе произнес Роджер, когда печенье появилось на столе.