Поэтому, совершенно закономерным стало то, что измученную и истощённую долгой дорогой козью чету я без всяких сожалений обменял на еду у какой-то одинокой старушки, в третьей по счёту деревне. Брал продуктами, которые могут долго храниться — это показалось разумнее, чем просто забить козла и зажарить его мясо: во-первых, я не был уверен, что смогу правильно его разделать, а во-вторых, так же не был уверен, что даже хорошо прожаренное мясо не пропадёт.
Много, конечно, старушка не дала, но, по крайней мере, не обманула и не попыталась отобрать всё. Предыдущие попытки договориться заканчивались одинаково — я бил по рукам, говорил, что сейчас схожу за «товаром»… И никогда больше не возвращался. Потому что на физиономиях местных их намерения читались невооружённым взглядом — мол, давай, приводи своих коз, мы их отберём, а потом ещё и на тебя ошейник наденем.
Вера в род человеческий, если она и присутствовала когда-то у меня, подрывалась всё больше и больше. Понимание, что доверять нельзя никому, и привычка опасаться обмана и удара в спину прочно вошли в жизнь. И неожиданно резким контрастом этому оказалась Валерия и её отношение ко мне.
Конечно, мы временами ругались, уж очень быстро у неё менялось настроение. Логика её поступков и то, за что она вдруг начинала дуться, часто оставались для меня тайной. Более того, не раз и не два в её рассказах проскальзывали явные несостыковкм, а так как рассказывала она обычно либо про своё детство, либо, когда я её просил, про мир вокруг — и касались эти спорные моменты либо первого, либо второго. Особенно, умиляли меня истории про похождения богов, колдунов и прочей нечисти, которые выдавались за чистую монету, едва ли не со словами «да я сама видела».
Но я не спешил обращать внимание девушки на всё это и делал вид, что ничего не замечаю. Гораздо важнее было то, что вскоре мы уже понимали друг друга с полуслова, зачастую Валерия начинала делать что-то даже до того, как я об этом просил. А самое удивительное, я вдруг с удивлением понял, что больше не боюсь поворачиваться к ней спиной, в прямом и переносном смысле слова. Что-то незримое изменилось, будто меня приняли в стаю, семью, или как-то ещё пометили как «своего». Это было прекрасное ощущение, я смаковал его, получая истинное наслаждение. Что же до отношений более близких, я сознательно не форсировал события…
И мы продолжали идти всё дальше и дальше, понемногу узнавая друг-друга, попутно повышая мою осведомлённость об окружающем мире, и даже постепенно успокаиваясь по поводу возможности погони. Передвигались почти исключительно звериными тропами, благодаря чему удавалось успешно прятаться от людских глаз, да и места были не так чтобы сильно населёнными, деревень на пути попалось не больше пяти — и первые из них мы обходили по широкой дуге.
Лишь один раз не повезло нос к носу столкнуться на тропе с каким-то местным — причём, действительно не повезло. Из-за резкого поворота не удалось вовремя его обнаружить и спрятаться, пришлось просто и без затей идти вперёд, делая вид, что имеем все права и основания находиться здесь, и уж ни в коем случае не являемся бездомными и вероятно преследуемыми беглецами. Поравнявшись с незнакомцем, я легонько поклонился и заговорил:
— Доброго Ока!
Тот смерил меня немного подозрительным взглядом, но в конце концов всё же кивнул, не утрудив себя устным ответом.
— Не скажете, где здесь ближайшее место, где можно продавать и покупать? — слово «рынок» всплыло в памяти, но я вдруг понял, что, скорее всего, это из той, старой жизни. Здесь никогда не слышал такого. Кузнец упоминал «ярмарку», но по контексту казалось, что это нечто сезонное, не постоянное.
— Торжище в городе. В двух днях пути, туда, — в глазах появился лёгкий интерес. — А что торгуете?
Мне очень не понравился взгляд, которым тип прошёлся по Валерии, задержавшись на не скрываемом одеждой и волосами ошейнике, и поэтому поспешил сказать, что просто меня родители просили разузнать про это самое торжище, на том распрощался и потащил свою спутницу дальше, в сопровождении грозно ворчащего Рекса и кружащего над головой Пострела. Как только отошли так, что нас было уже не видно, с целью хоть как-то скрыть следы повёл всех через усыпанную прошлогодними листьями полянку. Дальше мы ломились уже прямо через лес, напрямик, а после пары часов ходьбы я вернулся назад и притаился в густом кустарнике, с мечом, завёрнутым, чтобы не блестел, в какую-то тряпку, и верным псом рядом.
Я думал, у меня просто разыгралась паранойя, и хотел успокоить себя. Но когда спустя какое-то время Рекс настороженно заворчал, уставившись назад, и я увидел того самого типа, идущего за нами, явно высматривая следы в земле, всё внутри просто заледенело. Что делать? Оставить как есть? Догнать Валерию, постараться оторваться и запутать следы? Или же… Эта мысль и это решение мне очень не понравились. Хотелось избежать кровопролития. К тому же, я, если честно, не знал, смогу ли, если дойдёт до этого?..
В конце концов, решил какое-то время посмотреть за тем, кто следит за нами, и что он будет делать. Шёл тип быстро, и скоро должен был догнать оставшихся глубже в лесу козочек и мою спутницу. Идти так, чтобы не потерять из вида преследуемого, и при этом остаться незамеченным, было проблемно, я выждал немного и только после этого двинулся следом. Я крался осторожно, стараясь прикрываться кустарниками и древесными стволами, и пытался производить как можно меньше шума. Последнее получалось, если честно, из рук вон плохо — есть подозрение, что лесной житель из меня получался ещё хуже, чем следопыт.
Все планы полетели к чертям, когда я услышал спереди крики. Забыв уже про всякую осторожность, бросился напрямик, ломая ветви, кустики и деревца. Какие-то секунды бешеного бега, и мне открылась пугающая картина: мужик сидит верхом на лежащей на земле Валерии и заламывает её руки за спину. Обернувшись в мою сторону — видимо, услышал треск и хруст — он резко вскочил, при этом подхватив с земли что-то. В следующее мгновение понял — это короткая, но толстая дубинка.