Малыш развернулся к гному, опять чуть не зашибив меня плечом. От его злобного шипения, казалось, на стенах выступает яд и начинает конденсировтаься в воздухе.
— Ничего я не устроил! Груз — в порядке, с кораблём — всё на мази! Есть договорённость с капитаном, он ждёт. Это надёжный человек. Купленный за живые деньги. А что делал и как жил, это, извини, не твоё дело… Брат.
— Моё дело — всё, что может повлиять на исход дела общего. Это состояние купленного на наши деньги, прошу заметить, имущества, и состояние одного ответственного за кое-что полурослика.
Малыш продолжал стоять, слегка раскачиваясь, и молчал. Глаза его смотрели на Тюрина не мигая. Подумалось, что так змея смотрит на кролика. Очень странное ощущение, учитывая, что гном был как минимум раза в два шире в плечах, чем полурослик. А ещё они показались мне неожиданно очень похожими. Близко посаженные серые глаза и твёрдость камня, готовность идти до конца, не отступая.
— Ладно, прости, брат. Наверное, погорячился в словах. Но от их смысла не отказываюсь. Ты сильно не оправдал наше, и даже больше — конкретно, моё, доверие. Я рассержен и недоволен. Другого уже давно погнал бы вон.
Опять молчание.
— Пошли, обсудим дела. Знаешь вообще, что нам надо провернуть ещё кое-что? — кивок в мою сторону.
Вновь тишина. И когда она, казалось, уже загустела настолько, что вот-вот воздух начнёт падать на землю камнями, Малыш наконец открыл рот:
— Знаю. Никаких проблем с этим.
— Никаких?
— Абсолютно. Я прошу знакомого рыбака одолжить свою посудину, на денёк-другой. Плывём за город, встаём на якорь. Двое высаживаются, подбирают бабёнку и зверинец, один остаётся и делает вид, что рыбачит. Оттуда — сразу на корабль, мимо стражи и таможни. Швартуемся со стороны моря, и когда там никого поблизости не будет, так, чтобы никто не заметил.
— Вот это другое дело! — хлопок по плечу Малыша, мне показалось, должен был сломать полурослика напополам. Но тот выстоял, хоть и пошатнувшись.
Тюрин же обратился ко мне:
— Видишь, волноваться не о чем. Ладно, прости, человек, нам с Малышом надо поговорить ещё наедине. Иди, помоги ребятам, и не грей уши. Меньше знаешь, меньше пытать будут, хе-хе!
С этими словами они удалиляются в то самое помещение с замком, заперевшись. А я, проводив их взглядом, иду во двор, где шумят остальные гномы. Учитывая их фанатичное отношение к труду, не помогать при возможности и бездействовать, когда остальные работают, было вернейшим способом потерять их расположение…
Глава 35
Операция «Валерия» началась рано утром следующего дня, практически ночью, когда первые петухи ещё даже не думали просыпаться. Стояла кромешная тьма и на Торн, будто по заказу, опустился густой клубящийся туман. Видно было не дальше пары шагов и передвигаться приходилось буквально наощупь.
Кутаясь в плащи, мы с Малышом и Тюрином вышли в сторону берега. Вёл гном, лучше всех видящий в темноте, но он временами останавливался и советовался насчёт дороги с Малышом — видно было, что город знает не очень хорошо..
В какой-то момент впереди послышались лёгкие поскрипывания. Мы все замерли на полушаге — дойти до берега желательно было без лишних свидетелей, и всех встречных прохожих, буде они окажутся на нашем пути в столь ранний час, по возможности собирались избегать.
Спустя пару мгновений Тюрин махнул рукой, мол, идём дальше, и сам двинулся вперёд. В какой-то момент мы оказались на небольшом островке, свободном от тумана, и я сразу увидел источник поскрипываний. Звуки доносились от тела, которое покачивалось на виселице.
Гном будто специально провёл нас мимо повешенного, и я даже смог разгялдеть лицо. Это оказался тот старик-проповедник, ещё недавно рассказывавший про грядущую Великую Битву, нашествие армий тьмы и прочее. Я даже невольно сбился с шага. В чём дело, что случилось? За что этого человека вздёрнули? Неужели даже за пророчества тут убивают? Этот мир совсем сошёл с ума…
Сюрпризов и неожиданностей больше не было, но настроение моё оказалось безнадёжно испорченным. Неожиданно поймал себя на том, что меня сильно не устраивает мир вокруг, хочется закрыть глаза — и окзаться где-нибуь в другом месте, наверное в том, из снов. Но, конечно, сделать этого я не мог.
Малыш каким-то чудом нашёл в тумане, среди причалов и множества пришвартованных посудин, именно «нашего» рыбака. Тюрин отдал ему мешочек, звякнувший монетами, мы погрузились в лодку и отчалили. Я не мог унять угрызения совести — денег у меня больше не оставалось, и получалось, что сейчас мы спасаем Валерию на средства моих друзей. Но ради неё я готов был на любые сделки с совестью.
Покачиваясь на волнах, мы отплывали всё дальше и дальше. Это было похоже на сон: запах большой воды, рыбы и смолы, летящие в лицо солёные брызги, скрип снастей, плеск вёсел, и сплошная стена тумана вокруг. Малыш посадил нас с Тюрином грести, сам с уверенным видом устроился у руля. Я задался вопросом, куда мы сможем в такой туман доплыть, но не стал его задавать. Видимо, мои спутники знали, что делают.
Как выяснилось — плыть никуда мы и не собирались, когда отошли достаточно далеко от берега, полурослик просто скомандовал сушить вёсла, и мы остались дрейфовать, до тех пор, пока не начало светлеть, а туман уходить. Дальше двинулись уже только тогда, когда начали проступать очертания других судов, и стало возможно плыть без риска врезаться в кого-то.
Несколько часов мы шли вдоль берега. Уже очень скоро у меня начали гудеть мышцы и ломить спину, на ладонях появились приличного размера мозоли, и, похоже, ещё одна такая вскоре обещала появиться на заднице. Время от времени начинало казаться, будто гребёт один Тюрин, и тогда я, скрипя зубами, изо всех сил налегал на вёсла — и у меня будто открывалось второе дыхание.
Малыш явно что-то высматривал на берегу, и в какой-то момент резко завернул нас в его сторону. Мы прошли совсем близко от выдающегося далеко в море каменного мыса, похожего на гигантскую косу. Волны бессильно разбивались о него, разлетаясь осколками сияющих в лучах утреннего Ока капель и опадая пузырящейся пеной. Не хотелось представлять, что будет, если вместо этих волн на мыс налетит наше утлое судёнышко.