Прошлое осталось навсегда позади, сгорая в жадном костре мелкой щепой изрубленной шлюпки. Честно, я искренне жалел её, нашу спасительницу, в которой теперь были знакомы каждая щёлочка, каждый закуток. Так что, формально больше ничего не связывало нас с потопленным кораблём и теми, кто всё это устроил.
Но… В любой момент могло всплыть что-то, вроде показаний свидетелей, которые могли видеть, как гномы грузятся на «Ласточку» и узнать их, или что-то в таком роде. Поэтому призрак опасности бродил вокруг нас. Желательно было поскорее убраться из прибрежной зоны и найти «своих людей», приодеться, и попытаться не выглядеть провёдшими в отрытом море недели морскими волками.
И даже несмотря на всё это, и появившуюся некоторую напряжённость в отношениях с Валерией, я чувствовал сильнейший подъём. Какая разница, если мы на суше, и выжили? С остальным как-нибудь справимся!
Вот только, всё равно — чего этот крестьянин молчит и так странно смотрит на нас?..
— Почему ты молчишь, добрый человек? В чём дело?
— Говори, когда спрашивают! Язык проглотил?! — Малыш не привык разводить политесы, и его злобный тон заставил вздрогнуть даже меня — хотя, казалось бы, я уже должен был привыкнуть к свирепому характеру полурослика.
Крестьянин быстро замотал головой, вдруг отвернулся и со всех ног кинулся прочь от нас. Зря, ох зря… Малыш тут же бросился вслед, буквально в пару прыжков нагнал беглеца и повалил на землю. И это всё пока я колебался и думал, что делать — то ли дать этому щупленькому мужичку убежать, то ли попробовать сделать то же, что полурослик.
Малыш выхватил один из своих любимых ножей, с иззубренным с одной стороны лезвием, и приставил к самому горлу крестьянина. Тьфу, называется — незаметно провели разведку… Кажется, Тюрин опять будет кричать и ругаться. И как я только согласился идти куда-то с этим психом Малышом?
— Слушай, дружок, не играй с нами. Тебе задали вопрос, да? Так отвечай на него, а то изрежу на лоскуты, нахрен!..
Я попробовал урезонить полурослика, осторожно подойдя к нему из безопасной зоны, так, чтобы он меня тоже не пырнул ненароком, и коснувшись плеча:
— Эй, Ма… Друг, нас попросили не шуметь и не светиться…
— Так а мы и не будем светиться! Ножом по горлу, да в море со скал. Никто и не найдёт! Правда, дружок?..
Крестьянин наконец проявил благоразумие и начал что-то мычать.
— Говори яснее! Я ничего не слышу!
— Эй! А он точно говорящий?
— Что? А… Да чтоб тебя!.. — Малыш всунул нож между зубов мужичка и заглянул ему в рот. Внутри не обнаружилось языка. — Ну и на кой ты нам такой сдался тогда, а, дружок? Кто тебя просил нам попадаться?
— Вообще, ты сам его увидел и предложил подойти…
— А тебя не спрашиваю!.. — и вновь крестьянину. — Обидно будет зря сдохнуть, да? А ведь мог нам просто сказать, в какую сторону Южная Гавань, и как далеко до неё. И где ближайшая деревня какая-нибудь. Мы бы тебя отпустили, и делов…
— Что тут происходит? — раздавшийся со спины голос для меня лично оказался полнейшей неожиданностью и заставил вздрогнуть.
Вот как так — то сутками и даже неделями ни одной живой души вокруг, если не считать этих дурацких шепчущихся духов, гномов, моей живности и Валерии с полуросликом. А то — на безлюдной дороге встречаешь подряд сразу несколько человек. А… Случайность ли это? Уймись, паранойя!
Тишина угрожающе затянулась, Малыш и не думал говорить ничего в ответ. Я поспешил сказать хоть что-то, на всякий случай. Кто их знает, этих людей, что у них там на уме?
— Мы заблудились и просим местного жителя показать нам дорогу, — стараясь не делать резких движений и держать руки на виду, я медленно повернулся в сторорну голоса.
Трое с оружием. Пистолет, ружьё, меч. Пыльные плащи почти до земли, широкополые шляпы, загорелые, обветренные лица. Спокойные, уверенные и холодные глаза убийц. Да уж, если эти тут случайно, то я — танцующая лошадь.
— Это просьба так выглядит? — приподнял бровь тот, который с ружьём, он был ещё и единственным с гладко выбритым лицом, а также выделялся ярко-синими глазами. — И, парни… Если что, этого типа мы знаем. Он немой, и ничего вам не скажет.
Двое остальных загоготали, а сам пошутивший улыбнулся уголком рта своей же шутке.
— Да поняли мы уже…
— Хм… Чей это голос я слышу? Что за лысый уродец там, а?..
— В штанах у тебя лысый уродец, Ган! Я тоже не рад тебя видеть.
— Пусти ты уже мужика, ему всё равно некуда бежать. Он никому не скажет, гарантирую… И, парни… Знакомьтесь: Малыш. Ходили на восток. С вежливостью у него не очень, зато, столько народа перерезал! Больше, чем вы оба вместе взятые.
— Ну ты-то не скромничай, у самого зарубки на прикладе не помещаются.
— Да, уже который раз из-за этого оружие менять приходится. Представляешь?
— А чё ты тут делаешь-то? Не говори, что просто так по дороге шатаешься.
— Не просто, конечно! Решили вот, воспользоваться ситуацией. Помогаем редким путникам и беженцам, если заблудятся…
— Ситуацией? Какой ситуацией?
— В смысле — какой? Той, что сложилась!
— В штанах у тебя сложилось, Ган! Должен был уже запомнить, что я не люблю играть в слова так, как ты. Просто скажи всё, как есть. Представь, что я ничего не знаю вообще.
— А, ну тогда ладно. Ещё я могу представить, что вы здесь как-то оказались прямо из открытого моря. А то у вас рожи, будто неделями жарились на солнце и солёном ветру, и ходите в раскаряку, как матросы-рецедивисты… Уж кто бы мог представить тебя на корабле, а, Малыш? Я — точно нет. Когда успел в контрабандисты податься?
— Да в штанах у тебя. Ган, контрабандисты! И убери ты уже эту свою перделку, нервирует.
— Ну как так, убери… А что за паренёк с тобой? Может, мне его бояться стоит!
— Это точно. Зверь, не паренёк! Почти достал меня, хе-хе, когда знакомились. Но сейчас будет вести себя тихо. Так ведь, Феня?
— Угу, — но руку всё равно держал близко к карману. Там пистолет. И да, прозвище бесит, но этот засранец упорно отказывается меня называть иначе.