И вдруг понимаю, что звонкий ритмичный стук, который продолжался всё последнее время, от зари и до темноты, прекращается. Дверь бесшумно открывается, и на пороге святая святых своего хозяйства, кузницы, встаёт Гурт, с усмешкой глядя на меня.
Из полутьмы выпархивает и садится на невысокую крышу небольшая пичужка. Некоторое время назад кузнец принёс её из леса. Сказал, птенец, выпал из гнезда. Жалко стало.
Новый член семьи с тех пор вырос и научился летать — поначалу за этим было очень смешно наблюдать, он постоянно врезался во всё подряд, падал, и вообще создавал впечатление пребывающего в лёгком состоянии нетрезвости.
«Встав на крыло», птыц даже и не подумал покидать место, где его прикормили и обогрели, и как-то очень быстро прижился у нас, большую часть времени проводя с Гуртом… Прозвали Пострелом.
А мой одноглазый и бородатый опекун уже который день пропадает внутри кузницы, иногда оставаясь там даже ночью. Я всё это время ношу ему еду, воду, дрова, но внутрь он меня не пускает. Так что даже зависть кое-какую испытываю к нашему Пострелу. Тому-то никаких препятствий.
— Совсем заработался, бедненький! Заездил я тебя, да?.
Злобно соплю и молчу. Потому что это правда. Но признавать её я не собираюсь. У нас своеобразная игра — кузнец нагружает меня всё больше и больше, иногда, казалось бы, совершенно бредовыми и ненужными поручениями. Чего стоит хотя бы то, требующее раз в день наливать молоко в небольшую миску и ставить в самый тёмный угол дома… Но я упорно делаю вид, что так и надо, и мне всё нипочём. Хотя, на самом деле, приходится очень тяжело.
Работаю от ранней зари и до последнего луча заката, падая в конце замертво. На меня теперь взвалено всё! И только до наковальни Гурт не допускает, как не хочется мне приобщиться к таинствам слияния огня и металла. Оно, наверное, и к лучшему, вряд ли помог бы там сильно. Скорее напортачу. Хотя и любопытно, жуть…
Но мне остаётся только таскать воду, ходить в лес по дрова, которых нужно действительно много, утром отводить скотину на выпас, вечером обратно, доить этих дурацких коз, собирать яйца, полоть и вскапывать грядки, заготавливать сено, убираться дома… И, конечно же, готовить.
Я даже навострился делать это на допотопной печи и с неудобной посудой, пусть и далеко не сразу. Пришлось — Гурт принципиально больше не подходит к кухне. Конечно, несколько раз вместо нормальной еды пришлось питаться угольками, или же выходило нечто бесформенное и малосъедобное, но потом вроде даже вкусное выходить что-то начало…
О еде — она у нас не то чтоб разнообразна, но, по крайней мере, не голодаем. Обычно питаемся кашами, в том числе и из какого-то овоща, по виду сильно напоминающего репу, домашним хлебом, яйцами, козьим молоком и его разными производными. Многое из этого казалось поначалу странным и невкусным, но — привык.
Так что, по большому счёту, жизнь-то не самая-то дурная у меня. Да, тяжело было первое время, когда просто ничего не получалось, всё валилось из рук, подгорало, убегало, ломалось, отвязывалось… Мои былые достижения можно перечислять долго. Не раз и не два получал от хозяина «усадьбы» нагоняи. Как только он не крыл меня за нерадивость и криворукость! То-то не знаю, то-то не умею…
Но постепенно втянулся, даже оптимизировал кое-какие процессы, да и вообще свою деятельность. Когда разберёшься и набьёшь руку, уже не так страшно. И теперь сам поражаюсь, сколько всего успеваю сделать за сутки. И ещё больше недоумеваю — как же Гурт раньше-то справлялся!
— Да не смотри ты таким волком! Вижу, стараешься. Поверь, не зря это. Совсем не зря. Давай, заходи. Можно! Теперь уже можно…
Кузнец отступает внутрь, туда, где жарко и пахнет раскалённым железом, и манит меня за собой. Взяв что-то клещами из корыта с водой, поднимает и кладёт на наковальню.
— Вот, смотри, чем смог благодаря тебе заняться. А то всё времени не найти было. Смотри… На дело моей жизни смотри! — глаза привыкают к темноте, и я понимаю, что это меч. Без рукояти, явно не заточенный, только-только выкованный. — Долго я искал руду, подходящую. Долго готовил её, в болоте отмачивал. Долго знаний набирался, тренировался… Несколько заготовок пробных испортил. И вот сейчас, наконец, настала пора! Настало время создать то, о чём простой деревенский кузнец может только мечтать! Смотри на эти узоры, смотри, как они по клинку вьются! Скоро, совсем скоро, доделаю я лучшее детище своё! Поеду на ярмарку, продам, и стану богатым. Можно будет лошадей купить, коров! Или вообще взять, собраться, да уехать куда! В Торн тот же! А то надоели мне, соседи эти тупоголовые!..
Молча соглашаюсь с Гуртом, особенно с последней его фразой. Деревенские меня тихо ненавидят, пацаны ещё не единожды пытались подловить, будто специально караулят, появляясь всякий раз, как выхожу за водой к колодцу, или работать в поле, или в лес за хворостом. Так, как в первый раз, больше не везло, легко не отставали.
Дрались мы жёстко, не сдерживаясь. Взрослые смотрели с одобрением, а на меня с презрением, никто даже не думал вмешаться. Даже женщины подначивали, уж чего-чего, а такого не ожидал. Гурту одному только и было не всё равно, и он спасал меня раз за разом, когда дела шли совсем туго. Если бы не его авторитет, которого, правда, хватало едва-едва, чтобы вытащить меня в самый последний момент, мне суждено было бы, как минимум, всё время ходить покалеченным…
Но и к этому приспособился. Со временем как-то так получилось, что стал ходить повсюду только вдвоём с верным другом — толстым и длинным дрыном. Один раз даже получилось немного проучить обидчиков, застал врасплох. Правда, они сразу переняли опыт, и тоже вооружились, но лезть так нагло перестали. Всё-таки, одно дело кулаком в бубен получить, а другое — палкой отовариться, с гудением в голове и светящимися мушками перед глазами. Так что, в конце концов, у нас установился вооружённый нейтралитет. С постоянной готовностью к пакостям с обоих сторон, и с время от времени вспыхивающими вновь стычками…
И вот сейчас, оказывается, появляется шанс свалить от этого. Вот это было бы здорово! Судя по рассказам Гурта, Империя велика, и есть в ней множество мест, куда можно податься. А если не найдёшь места в ней, всегда можно уйти ещё дальше. Например, в Дикие Земли. Туда, где не сотрясает ещё землю тяжкая поступь Имперских легионов.