– Ну?
– Вот тебе и «ну». Однако генерал Грачев – он тогда еще в подполковниках ходил – прикинул, что выполз тот блаженный из Черной долины, причем сразу после выброса.
– И что в этом такого?
Копия усмехнулся.
– Пару лет назад Черная долина вообще непроходимой была, это сейчас выбросы ее аномалии по всей Зоне раскидали. Тогда их в той долине было что грибов после радиоактивного дождя. Ну нереально было там человеку выжить, пусть даже непереродившемуся снарку. А уж тем более выброс пересидеть. В общем, любопытство его разобрало. И пошел он в рейд, прихватив с собой того блаженного.
– И что?
– И то, – хмыкнул Копия. – «Веселые призраки», «электроды» и «комариные плеши» с дороги того блаженного натурально расползались как живые твари, которых напугали до трясучки. А остальные аномалии он чуял не хуже псионика, и просто обходил без всяких болтов. Тогда еще таких детекторов не было, как сейчас, потому от него «Боргу» вышло большое подспорье. Особенно по части глубоких рейдов в Зону. Потом к нему соображение помаленьку вернулось, и на корячках ползать он, само собой, тоже перестал. Только вот что до этого было, как он в Зону попал и что с ним после приключилось – как отрезало. Вот так-то.
– И что с ним потом стало?
– Потом, – вторично хмыкнул Копия. – Потом он в «Борг» вступил, и звание ему за заслуги присвоили. Потом еще одно. И следующее, вне очереди.
Копия понизил голос почти до шепота и, наклонившись к уху Угла, произнес:
– А теперь это наш полковник Павленко. Только не тренди об этом кому попало, не дай Зона, до его ушей дойдет. Тогда нам обоим несдобровать. Не любит он ворошить прошлое. Не иначе опасается, что его за мутанта считать станут.
– Ну дела… – протянул Угол.
– И теперь прикинь, старшина, своей головенкой, что бы было, если б тогда подполковник Грачев того блаженного пинками от блокпоста прогнал. И приполз тот блаженный на четырех костях, скажем, к «Воле». Разумеешь?
– Разумею, – криво улыбнулся Угол, щелчком отправляя вонючий «бычок» за бруствер. – Получается, загоризонтная радиолокационная станция кое-кому часть мозгов отключает, а взамен способности мутантов дает.
– Круче, чем у мутантов, – сказал Копия. – Не слыхал я, чтобы от Ктулху или даже от псиоников аномалии бегали. Или чтобы они из пулемета двумя выстрелами кому-то глаза вышибали. Сдается мне, что не ЗГРЛС это.
– Думаешь, Монумент?
– Думать можно что угодно, – фыркнул Копия, – а мне давно майорские звезды получать пора. А тебе – лейтенантские. Так что береги этого блаженного. Думаю, при хорошем раскладе он «Боргу» сильно помочь может.
Я не помнил, какими должны быть сны. Наверно такими, что ты слышишь и видишь все, что происходит вокруг тебя на многие километры. Мне надоело слушать, о чем говорят Копия с Углом, и я взлетел, легко оторвавшись от земли.
И увидел Зону.
Мир, в котором мне предстояло научиться жить.
Черную, выжженную, мертвую землю с яркими, живыми пятнами, которые люди называли аномалиями. И ослепительным пятном, блистающим далеко на севере. Меня с непреодолимой силой потянуло туда, все мое существо рванулось навстречу свету и теплу… но вдруг снизу, с мертвой земли поднялась до неба черная стена. От нее веяло безысходностью, страхом и болью. Невидимая боль ударила меня, пронзив все тело миллионами разрядов, разрывающих мою плоть на части. Я попытался закричать пульсирующими остатками голосовых связок… и проснулся.
– Что, сталкер, корежит тебя? Ни хрена ужасного, переживешь.
Сейчас мерзкий голос Копии был для меня словно глас ангела. Кстати, надо не забыть узнать, что значит слово «ангелы». Мне еще многое надо было узнать. И желательно у того, кто уже побывал в моей шкуре. Если, конечно, сны не врут.
– Вставай, парень, смена пришла. На заводе доспишь.
Почему-то мне казалось, что на заводах не спят, а работают. Но я решил не доверять смутным и необъяснимым ощущениям, оставшимся у меня от прошлой жизни, о которой я ничего не помнил. Гораздо проще было доверять снам. По крайней мере в них было больше конкретной информации.
Старший новой смены отличался от своих подчиненных только количеством вышитых звездочек на плечах и пальцев на левой руке – их там осталось всего два из положенных пяти.
– Тоскливое это дело, Кобзарь, после тебя смену принимать. Как мутантов стрелять – так вы первые. А как падаль после себя сжечь – так это сменщикам оставляем. Так?