Так они долго сидели, пока Энн постепенно не успокоилась. Каждая думала о своем, и у каждой на душе было нелегко.
Улегшись в постель, Пэгги сразу заснула, как провалилась.
По утрам она всегда просыпалась с большим трудом. Вечерами любила бодрствовать, а после полуночи усаживалась за свои писания. Привычка въелась настолько, что сегодняшнее внезапное пробуждение озадачило. Значит, кто-то или какой-то звук нарушил ее сон? Но в комнате никого не было. Широкая полоса солнечного света падала сквозь щель между шторами.
Босиком она доплелась до окна. Снаружи было абсолютно светло. Если бы шел дождь, Пэгги наверняка нырнула бы обратно в постель. Как сомнамбула она отправилась под душ. Попеременно то горячей, то холодной водой взбодрилась и окончательно проснулась.
Выбирая одежду, остановилась на любимых джинсах и розовом пуловере. Ансамбль довершили розовые кроссовки. Так она ходила дома. Сегодня же она оделась как всегда, чтобы чувствовать себя уверенней. Ей необходима была внутренняя устойчивость после всего вчерашнего. Думала ли она, собираясь в Реджвуд, в какой двусмысленной ситуации окажется?
Пэгги аккуратно заправила постель и спустилась в холл. Ее поразил запах свежеиспеченного хлеба. В нем было нечто мило-домашнее. Ни в одной современной булочной нет такого аромата. Она с удовольствием потянула носом воздух.
— Оказывается, ты ранняя пташка, — послышался голос Джесси Морден, наблюдавшей за ней от двери кухни. — Совсем не похоже на Макинроев. Иди завтракать.
Пэгги рассмеялась.
— Совсем не ранняя, Джесси. Меня утром пушками не разбудишь. Сама не знаю, почему сегодня поднялась ни свет ни заря.
— Вот и хорошо. Обычно я одна вожусь в кухне с хлебом, да иногда заходит мистер Брюс. Что бы ты хотела поесть?
— Сначала для разгону только кофе. Мне нравится входить в день постепенно.
— Правильно, моя дорогая. К нему нужно пообвыкнуть, прежде чем что-нибудь решать, даже если речь идет о приготовлении завтрака. Я надумала печь блинчики с черной смородиной, а ты пока пей кофе.
Пэгги как раз допивала вторую чашку, когда в кухне появился Брюс. Он был свеж, подтянут, рубашка в крупную клетку шла ему. Залюбоваться можно, смущенно подумала девушка, когда он вежливо поздоровался.
— Вот и вам чашка кофе, мистер Брюс, — почти пропела Джесси Морден. — Вы собираетесь чем-нибудь занять сегодня нашу Пэгги? Иначе мне придется взяться самой.
— Да, у вас есть какие-нибудь планы для меня? — в тон ей повторила девушка.
— Я и так все слышал! — прогремел Брюс, нависая над ней. Потом прибавил вполне дружелюбно: — Хочу показать вам Реджвуд. Как знать, не станете ли вы его владелицей.
И опять эта потрясающая то ли улыбка, то ли усмешка, отметила про себя Пэгги. Не поймешь, шутит или… Впрочем, великаны вроде него вряд ли ехидны — губы не те, слишком большие и сочные.
— У вас есть чашка кофе для сиделки? Я должен ей передать кое-что от доктора, заодно и отнесу.
Джесси Морден обрадовалась — не придется самой тащиться по лестнице, — быстро налила и протянула поднос.
Насвистывая, Брюс вышел из кухни.
Если худшая из его привычек свистеть по утрам, он вполне сносен, почему-то весело подумала Пэгги.
Пока она сидела, погруженная в свои мысли, миссис Морден успела куда-то выйти, а вернувшись, протянула ей маленькую тряпичную куклу в платьице в розовый горошек.
— Ты ведь помнишь Рози, да?.. Я ее сшила, когда тебе было месяцев восемь. Я нашла ее в детской, как только вы с отцом уехали. Твоя любимая игрушка! Неужели забыла? — На лице экономки сияла надежда, потому у Пэгги просто не хватило духа соврать: кукла решительно ничего для нее не значила. Добрая женщина долгие годы хранила ее в память о маленькой девочке, которую любила, и разочаровать беднягу теперь просто жестоко.
— А я думала, куда подевалась моя Рози? — сказала Пэгги, надеясь, что ложь ей простится. — Спасибо. И как вам удалось ее сохранить?
— Кукла — единственное, что мне осталось от тебя, — вздохнула миссис Морден. — Когда отец увез тебя отсюда, твоя мать выбросила из детской все, а Рози я успела припрятать.
Изобрази волнение, приказала себе Пэгги. Это важно! Она бережно взяла игрушку. Изрядно потрепанная, примитивно сшитая самоделка была столь трогательно нелепа, что Пэгги невольно прижала малышку к щеке. Как только Брюс вошел в кухню, она быстро сунула ее в карман джинсов. Зачем? Сама не знала, скорее всего безотчетно.
— У вас подходящая одежда для прогулки, — одобрительно сказал Брюс. — Честно говоря, я боялся, вы вырядитесь в короткую юбку и напялите туфли на каблуках.