«…А через четыре месяца после возвращения из ущелья Кровинки отец отправил меня в Кошмар. Даже не дождавшись моего совершеннолетия…»
Видимо, зубами я заскрипел слишком громко, так как принцесса уронила гребень, прислушалась к тишине за дверями комнаты, а потом вопросительно посмотрела на меня:
— Что-то случилось, граф? На вас лица нет…
— До меня только что дошло, что в прошлом году, вернув вас вашему отцу, я, по сути, отправил вас в Кошмар…
Принцесса отложила в сторону гребень, закусила губу, а потом вздохнула:
— А что, у меня были другие перспективы?
— Ну, если бы я оставил вас в нашем замке…
— Тогда мой отец не поверил бы в то, что вы — Видящий, и ни за что не увел бы армию из захваченной крепости…
— Во что бы не поверил? — вытаращив глаза, переспросил я.
— В то, что вы — Видящий! — повторила принцесса. И слегка покраснела.
— Я — не Видящий. И вы это знаете не хуже меня… — начал было я. И тут же заткнулся: до меня дошел смысл второй части сказанного ее высочеством предложения: — Вы хотите сказать, что Иарус Рендарр увел армию из Запруды только потому, что решил, что я — Видящий?
Принцесса удивленно посмотрела на меня:
— А вы думаете, что он испугался вас и армии Вильфорда Бервера? Отец — воин! И прекрасно понимает, что любая война — это риск. Он готовится к ним загодя. Изучая не только местность, в которой ему придется воевать, но и сотни вещей, на первый взгляд никак не связанных с планируемой кампанией. Вспомните — он захватил крепость, считавшуюся абсолютно неприступной. И сделал это, не потеряв даже сотни солдат. Отец всегда добивается своих целей. И отступает только для того, чтобы атаковать с другого направления…
— Какое отношение… э-э-э… таланты вашего отца имеют к тому, что я — Видящий? — дождавшись первой же паузы, спросил я.
— Самое прямое: отец не любит неоправданный риск. И боится только покушений — их невозможно предугадать заранее. В своем дворце он практически ничем не рискует: королева Галиэнна, моя мать, держит под контролем чуть ли не всех тех, кто имеет хоть какую-то возможность покуситься на его жизнь…
— То есть там, в ущелье Кровинки, он счел риск неоправданным?
Принцесса кивнула:
— В отсутствие моей матери вы могли сделать личиной любого из его воинов…
— Я — не Видящий!!! — невесть в который раз повторил я. — И вообще, с чего он вообще это взял?
— Я ему сказала… — буркнула принцесса Илзе. И покраснела. Так, как будто призналась мне в любви…
«Все равно я не должен был вас отдавать…» — мысленно буркнул я. И ошалело уставился на ее высочество: она смотрела на меня так, как будто услышала эту мысль!
…Принцесса Илзе уснула где-то через час. А я, лежа на спине, таращился в темноту и пытался понять, что мне делать дальше: фраза «Отец всегда добивается своих целей. И отступает только для того, чтобы атаковать с другого направления» здорово действовала мне на нервы.
Нет, ничего нового в ней не было: в том, что Иарус Рендарр не отказался от желания завоевать Элирею, я даже не сомневался. Просто я вдруг сообразил, что король Делирии — отец девушки, которой я дал клятву Жизни. То есть его жизнь стала для меня неприкосновенной!
«Да, но она, уйдя из дома, отказалась от семьи…» — возмущался внутренний голос.
«Она ушла из дома потому, что не хотела становиться соучастником убийства своих родителей… — возражала ей совесть. — Значит, она считает Иаруса Рендарра своим отцом…»
Логический тупик, в который я себя загнал, выхода не имел: любое действие, в результате которого Молниеносный мог лишиться жизни, стало бы нарушением данной принцессе клятвы. А любая попытка моего бездействия в случае войны с Делирией — нарушением как вассальной клятвы, данной королю Вильфорду, так и клятвы, данной моему отцу.
«Надо что-то делать…» — отчаявшись найти выход из создавшегося положения, я мысленно застонал. А через минуту, почувствовав прикосновение к своему лбу, вцепился в рукояти лежавших в изголовье мечей. И вскочил… Вернее, попытался вскочить. Но, увидев над собой знакомый силуэт, вовремя остановился:
— Ваше высочество, вы?
— Я… Вы застонали, и я подумала, что вам снится кошмар…