Лис мгновенно вылетел в коридор, а я, вытащив из ножен кинжал, пододвинул к себе пару новых нательных рубах. И, развернув верхнюю, принялся деловито отрезать от нее кружевной воротник.
Понять, зачем я уродую еще не надеванную вещь, Веномия не смогла и удивленно вытаращила глаза.
В это время в дверь постучали, и на пороге возник запыхавшийся Молот:
— Звали, ваша светлость?
Я кивнул:
— Ну, и что там с колодой?
— Нашли, ваша светлость! В третьем доме, у мясника… Грязная, правда… Но ничего — ее сейчас отмывают, и эдак через полчаса все будет готово…
— Молодец… — буркнул я, и, повернувшись к Веномии, бросил ей изуродованную рубашку:
— Сложи ее поаккуратнее… А то помялась…
Выполнив мою просьбу, служанка снова превратилась в соляной столб. До тех пор, пока я не закончил со второй:
— Сложи и эту, а потом отнеси их своим хозяевам. Как проснутся — пусть сразу и надевают…
В оценке умственных способностей старой змеи я не ошибся — сложив два и два, она мгновенно побледнела и, сглотнув подступивший к горлу комок, пролепетала:
— Простите, ваша светлость, но зачем?
— Как ты понимаешь, должность Указующего Перста его величества — это не столько права, сколько обязанности… — вздохнул я. — Увы, оценив скорость нашего передвижения, я пришел к выводу, что раньше чем через десять-двенадцать дней мы до Арнорда не доберемся. А такого количества времени у меня нет: если я прибуду в столицу позже чем через пять, я гарантированно не успею выполнить все то, что обещал королю Вильфорду. Нарушить данное слово я не могу, поэтому вынужден воспользоваться правом карать…
— Правом… что? — побледнев еще сильнее, выдохнула служанка.
— Карать… Ну, наказывать… — хмуро буркнул я. — В принципе, какая разница, кто вынесет приговор, я или Королевский суд? Уложение — одно, значит, решая судьбу твоих хозяев, и я, и судьи будем руководствоваться одними и теми же статьями. Соответственно, если в рассмотрение дела не вмешается его величество, барон Самед и леди Майянка отправятся на эшафот. Получается, что особой необходимости везти их в столицу нет…
— Как это нет? — взвыла Веномия. — Вы же сами сказали, что король Вильфорд может вмешаться?
— Может… Если сочтет раскаяние твоих хозяев искренним, и если за них попросят люди, к мнению которых он прислушивается…
— Вот! Значит, необходимость есть!
— Да нету! — раздраженно воскликнул я. — Если бы они раскаивались, то мчались бы к королю, забыв про еду и сон. А они «занедужили и изволят почивать»… Так что давай неси… И не расстраивайся так — рука у меня легкая, они уйдут из жизни быстро. И почти безболезненно…
…Через трое суток я напрочь забыл, что такое привалы — «глубоко раскаивающиеся» Квайсты отослали карету в имение, а сами предпочли путешествовать налегке. Одвуконь. И путешествовать так, что давались диву даже мои, ко всему привычные, воины.
Просыпаясь ни свет ни заря, барон с баронессой неслись на конюшню, чтобы лично приказать конюхам седлать лошадей. А потом метались рядом с ними все то время, которое я и мои люди тратили на умывание, туалет и завтрак. Потом первыми запрыгивали в седло и вылетали со двора, чтобы спешиться только во время смены коня на заводного…
Чудеса выносливости, которые проявляли Размазня и его супруга, восхищали всех, кроме наперсницы баронессы: после дня безумной скачки немолодая, в общем-то, женщина сползала с коня на грани потери сознания. И доползала до выделенной ей комнатушки чуть ли не на четвереньках. Впрочем, хозяйку ее самочувствие почти не интересовало: увидев, что я поворачиваю коня к очередному постоялому двору, она пришпоривала свою лошадь и, поравнявшись со мной, принималась возмущенно интересоваться, чем вызвана необходимость останавливаться на ночлег в такой ранний час. А потом, выслушав мои аргументы, принималась довольно убедительно возмущаться…
…Мое желание переночевать в Кижере баронессу просто «убило»: по ее мнению, те три часа, которые оставались до заката, мы могли провести в седле. А переночевать где-нибудь в Иртишах или Белой Речке. Благо постоялые дворы в этих придорожных деревнях были «вполне даже ничего».
Не на шутку разошедшаяся леди Майянка успокоилась только тогда, когда я ей объяснил, что в Кижер меня ведет не желание выспаться на чистых простынях, а долг перед королем. В частности, желание проверить, как изменились порядки в гарнизоне после казни его капитана.
Слово «казнь» мгновенно выбило баронессу из колеи. И заставило мрачно молчать до того момента, когда мы выехали на холм, с которого были видны Восточные ворота Кижера…