В общем, тридцатилетнюю экономическую войну с графством Миллз выиграли… Миллзы. По мнению графа Олмара, потому, что каждому из наследников их рода с детства вбивали в голову не только дворцовый этикет и технику владения оружием, но и основные законы экономики.
Последний удар по благосостоянию лена нанес нынешний глава рода, барон Самед Квайст, которого в народе действительно звали Размазней: по настоянию своего отца женившись на младшей дочери де Венгаров, девицы волевой и на редкость склочной, он довольно быстро оказался у нее под каблуком и полностью самоустранился от ведения каких-либо дел. Вместо того чтобы заботиться о своих крестьянах или хотя бы вести ту же самую войну, Размазня предпочитал проводить время в винном погребе, на псарне или в одном из охотничьих домиков, разбросанных по всему баронству.
Его супруга не возражала. Вернее, ей было все равно: Майянка Квайст не чаяла жизни вне королевского двора, постоянно жила в Арнорде и вспоминала о лене своего мужа только тогда, когда ей требовались средства на оплату светских приемов. Или на покупку новых нарядов для королевских балов.
Каждый ее приезд в баронство сопровождался повышением налогов. Мытари Квайстов, сопровождаемые вооруженными до зубов охранниками, отправлялись по деревням, а ее милость баронесса Майянка, дурея от безделья и скуки, принималась терзать своего безвольного мужа…
…Чем выше задирались налоги, тем безлюднее становилось баронство: крестьяне предпочитали сгинуть невесть где, чем умереть от голода на плодороднейших землях южной Элиреи. Естественно, уходили не все — часть квайстцев, не желающих продавать нажитое имущество за бесценок, выходила на больную дорогу, решив, что имеет полное право поднимать свое благосостояние за счет тех, кто пытался сократить путь из столицы в отдаленные уголки юго-восточной части королевства.
Грабили днем и ночью, в ясный солнечный день и в непогоду, летом и зимой. Дворян и крестьян; тех, в чьих повозках лежал жалкий мешок с мукой, и на чьих каретах красовались родовые гербы; тех, кто путешествовал один, и тех, кого сопровождали отряды вооруженной стражи.
Вооруженные в буквальном смысле слова, чем попало, местные разбойники бросались на добычу, как воронье на падаль. И частенько гибли под мечами сопровождающих 'добычу' солдат. Однако на смену погибшим на дороги выходили другие: женам и детям до предела оголодавших крестьян требовалась еда. А для того, чтобы ее купить — деньги. Заработать которые честным трудом становилось все сложнее и сложнее…
Нельзя сказать, что ситуацию, сложившуюся в лене, не пытались как-то изменить: скажем, последний начальник Тайной службы Элиреи, покойный барон Велсер, несколько раз посылал сюда своих подчиненных, а отряды солдат тех же де Миллзов постоянно мотались между Атерном и графством, прореживая число любителей легкой наживы. Однако и те, и другие действительно боролись не с причиной, а со следствием. Поэтому разбойников меньше не становилось…
Естественно, слушая разглагольствования графа Олмара, я делал поправку на то, что это — точка зрения всего одной из двух противоборствующих сторон. И пытался поставить себя на место де Квайстов. Однако получалось из рук вон плохо: я не мог представить себя играющим на замок Красной Скалы, Размазней, прячущимся от жены и проблем баронства в винных погребах, или баронессой Майянкой, грабящей собственных вассалов.
А еще я не понимал, как именно выполню обещание, опрометчиво данное разбойнику: увы, на мой взгляд, законных способов заставить баронессу Квайст снизить налоги в своем собственном лене не существовало, а использовать незаконные я не мог по определению…
В общем, въезжая во двор постоялого двора 'Медвежий Угол', я пребывал в довольно мрачном настроении. Настолько мрачном, что, услышав лязг стали и воинственные выкрики сражающихся, даже обрадовался. И вылетел из кареты раньше, чем разобрался в ситуации.
Увы, побоищем на улице и не пахло: во дворе 'Угла' кипела самая заурядная потасовка — человек десять вооруженных оглоблями и слегами селян усиленно пытались вбить в землю пятерых охранников купеческого обоза. Те, естественно, сопротивлялись. Естественно, используя для этого не мечи, а вырванные из ограды колья.
Первые несколько минут смотреть за ними было даже интересно — еле стоящие на ногах 'бойцы' умудрялись промахиваться по своим противникам даже тогда, когда били в упор. Однако когда брошенный одним из селян кол чуть не влетел в карету к баронессе Лотилии, я понял, что с этим 'весельем' надо заканчивать. И приказал прекратить балаган.
На мой приказ отреагировал только один из атакующих, уже получивший свое, и теперь вжимающийся спиной в стенку конюшни и баюкающий сломанную руку. Только вот реакция у него оказалась странная — мужик икнул, потер подбитый глаз и… продолжил наблюдать за своими более удачливыми товарищами, в чьей крови, разгоряченной выпитым вином, все еще играл молодецкий задор.
Впрочем, возмутиться такому неуважению я не успел: услышав мою команду, Рыжий Лис подал команду 'к бою', и между мною и дерущимися мгновенно возникла черно-желтая 'стенка '…
Услышав шелест покидающих ножны мечей, охранники мгновенно сориентировались, и, побросав дреколье, попадали на колени.
А вот их соперники — нет: обрадованные 'трусостью' горожан, они рванулись в атаку… и кубарем покатились по земле, сметенные слитным ударом стены щитов…
— Кто шевельнется, лишится десницы… — рыкнул Рыжий Лис. И, повернувшись ко мне, так же громко поинтересовался: — Повесить кого, ваша светлость, или как?
На постоялом дворе мгновенно стало тихо, как в усыпальнице.
— Сам разберешься… — оглядев перепуганные лица драчунов, хмуро буркнул я. И жестом подозвал к себе хозяина…
…В большом зале таверны царил жуткий кавардак. Судя по тому, что две трети столов и лавок большого зала оказались перевернутыми, прежде, чем выбраться во двор, дерущиеся вдоволь потешились внутри.
Окинув взглядом все это 'великолепие', я аккуратно обошел здоровенную лужу из дешевого вина, в которой валялись куски мяса, сыр, хлеб и нарезанная кружками вареная репа, добрался до лестницы, ведущей на второй этаж, и мрачно посмотрел на хозяина:
— Другой зал есть?
— Да, ваша светлость! Дворянский! На втором этаже… Там чисто, как… в… э-э-э…
— Отлично… Значит, сначала прикажи принести ко мне в комнату бочку для омовения, а эдак через час собери ужин… На троих… В этом твоем дворянском зале…
— Будет сделано, ваша светлость… Все, как вы скажете, ваша светлость… Вы не пожалеете, что заехали в 'Медвежий угол', ваша светлость… Вторая комната справа, ваша светлость… Позвольте, я ее открою, ваша светлость?