– Ну, как знаете, госпожа Кэролайн, – проворчала Ильда, и ее голова исчезла в недрах шкафа.
– Вот, – спустя несколько минут произнесла служанка, доставая завернутый в тонкую ткань наряд. – Совсем новое, вы его и надели-то всего один раз, на балу в честь вашего совершеннолетия. А на следующий день господин Роберт сделал вам предложение. Как сейчас помню, он такой счастливый был, воодушевленный, и на вас прям наглядеться не мог.
В темных глазах Ильды появилась непривычная мягкость.
– Очень он вас любил, – расправляя платье и разглядывая его, негромко добавила служанка.
Любил… А еще он любил вино и карты, развлечения и всех, без разбора, женщин. Но все это я узнала уже позже, а тогда… Тогда я была юной восторженной девочкой, влюбленной и не замечающей ничего вокруг, не обращающей внимания ни на недовольство отца, ни на мягкие уговоры матушки. О нет. Я любила и была уверена, что буду счастлива с Робертом до конца жизни. Как легко верить в подобные сказки, когда тебе восемнадцать!
– Пойду приведу его в порядок, – оборвала мои воспоминания Ильда.
Она взяла платье и вышла из комнаты, но вскоре вернулась, помогла одеться и застыла, глядя на меня с нескрываемым восхищением.
Что ж, я никогда не была тщеславной и не кичилась своей внешностью, но сейчас, разглядывая собственное отражение, готова была признать правоту дядюшки Джобса, который называл меня настоящей красавицей.
«Твоя внешность, Кэри, это беда для мужчин, – говорил он. – Каждый из них захочет тобой обладать. И каждый будет несчастен, потому что в сочетании с твоим милым личиком идет острый ум и верное сердце, а это не та смесь, которую способен переварить заурядный мужчина. Нет, Кэри. Тебе нужен тот, кто сумеет оценить по достоинству не только твою привлекательность, но и разглядит за броской красотой золото души».
Эх, дядя-дядя… Где ж такого найти? Да и есть ли такие?
Я усмехнулась, наблюдая, как женщина в отражении усмехнулась в ответ, и вскинула подбородок.
«Давай, Кэри! У тебя все получится. Не может не получиться. У этих несчастных просто нет шансов».
– Вы к кому? – мелкий служащий совета поднял голову от учетной книги и уставился на меня поверх сползших на нос очков.
На круглом, лишенном растительности лице было написано тупое безразличие.
– К господину секретарю, – улыбнулась я, но бездушный чурбан даже не дрогнул.
– Вы записаны?
– Нет, но уверена, что господин Поул меня примет.
– Прием только по записи, – отрезал чиновник, склонился над книгой, и его перо снова заскрипело по бумаге.
– Доложите господину секретарю, что пришла госпожа Дерт, – не отступала я.
– Не могу. Прием только по записи, – уперся служащий.
Я бросила взгляд на табличку, стоящую на конторке, и мягко попросила:
– Послушайте, господин Эберли, вы ведь можете оказать мне услугу?
Зажатая в моей руке мелкая монета перекочевала на стол и тут же исчезла, прихлопнутая толстой ладонью чиновника, а я постаралась применить свою магию убеждения.
– Мне очень нужно увидеть господина секретаря, – попросила, не отрывая взгляда от блестящей лысины служащего.
– Хорошо, – не поднимая головы, произнес тот. – Займите очередь перед кабинетом и ждите. Как только пройдут все, кто записывался, вы сможете попасть на прием.
Перо заскрипело с удвоенной силой.
– Благодарю, господин Эберли, – улыбнулась в ответ и направилась к кабинету Поула.
Городской совет занимал три этажа большого особняка, построенного архитектором Бернсом. К слову, Бернсом было построено не только здание совета. Он спроектировал большинство общественных учреждений в Уэстене: полицейскую управу, железнодорожный вокзал, мужскую гимназию и реальное училище. А еще – дома самых известных городских богачей – Кейнов, Рочеров, Барри и Стаксов.
Я поднималась по лестнице, вспоминая, как приходила сюда с отцом. Тогда нам не было нужды записываться на прием, полковнику Логану Уэтерби были открыты двери любого кабинета, и каждый чиновник совета за честь почитал поговорить с моим папенькой.
Я поднялась на второй этаж и свернула направо, к кабинету Поула, перед которым толпились посетители. Навскидку насчитала шесть человек. Это ж сколько мне ждать придется?
Я подошла к скамье и села на свободное место рядом с ветхой старушкой в черном платье и старомодном кружевном чепце.
– Вы тоже к господину секретарю? – тут же повернулась ко мне пожилая дама. – Так и я уже второй день хожу, – не дожидаясь ответа, зачастила она. – Сынок мой, Уиллар, скончался в прошлом месяце, вот, надеюсь пенсию получить. Он ведь у меня единственным кормильцем был.