– Запевай!
И тут Зинка, набрав побольше воздуха, начала:
– А ну-ка, девушки, а ну, красавицы!..
Остальные покорно подхватили…
11
А вечером опять приказ старшины, и опять сопение и топот, и опять лишний круг, и опять песня, надоевшая хуже ночных подъемов…
Наталья Петровна сделала шаг и еще полшага за особой в черных очках, которая больше не оборачивалась – тонкое платье на ее спине шло мокрыми пятнами.
Старушки, намаявшись у стены, притащили откуда-то пустые ящики, присели поближе к очереди.
Наверное, им тоже есть что вспомнить?.. Или они уже миновали рубеж, за которым оглядываться назад уже нет никакого смысла?.. А эта, в очках, небось и не подозревает, что когда-нибудь наступит пора для подведения итогов… Впрочем, кажется, многие вполне обходятся без этого… Гораздо спокойнее и надежнее смотреть вперед, если даже там и ничего нет…
Голубь на краю тротуара забрался в лужу, побил крыльями.
С крыши магазина к нему сорвался еще один – такой же важный.
Когда зять состарится, пусть судьба пошлет ему человека, не ведающего жалости, пусть натычет его, как котенка, в прошлое…
12
Не раздеваясь, только стянув шапку, прошел зять на кухню, бухнул на стол пакет с апельсинами и пустые банки.
– В окно женулечку видел!
– Как она?
– Выглядит нормально, улыбается.
– Передачу отдал?
– Апельсины не взяли, говорят, нельзя.
– Правильно говорят.
– Нужны яблоки! Вот записка!
– Я как раз в ветеранском магазине килограмм взяла – завтра отнесешь. И смотри по дороге не слопай половину.
– Все шутите, Наталья Петровна…
– С тебя станется.
– Ладно. Сейчас перекушу, и снова начнем душевные разговоры… Есть в них что-то спасительное, настраивает на философский лад… Только, пожалуйста, не изображайте из себя ветерана на пионерском сборе… Зачем лепетать о том, что вычитали в мемуарах или в кино увидели – будто своей биографии мало… Лучше вспомнить честно то, что было – ни меньше ни больше… Правда, ничего, кроме правды, – зять расстегнул пальто, вышел, на ходу надевая шлепанцы, вернулся. – Везет же мужикам, сегодня в списке одни мальчики!.. Да не разогревайте, и так умну… А вы, теща, мне даже приснились, и почему-то с парабеллумом в руке…
13
– Зин, а Зин…
Наташа свесилась в темноту.
– Ну и молодчинка ты! Так шпарить на ключе – одно загляденье!
– Телки вы безрогие, ничегошеньки не понимаете…
Зинка протянула руку вверх, и пальцы их встретились.
– Думаешь, я просто так в отличницы выбиваюсь? Может, при курсах инструктором оставят – понятно? Мужики-то, дурачье, все на фронт рвутся.
– Сама ты телка дебелая!
Ольга из Ростова, прозванная Гвоздиком, повернулась с боку на бок, вздохнула, как обычно, страдальчески.
– Всех отличниц по окончании в партизаны засылают, а оттуда мало кто возвращается!
– Не брешешь?
Зинка отдернула руку и повернулась к Гвоздику.
– Не брешешь?
– Стучи, подружка, стучи!..
Гвоздик опять вздохнула и затихла.
В дверях мелькнул свет, и по проходу защелкали подковками сапоги старшины.
Наташа, затаив дыхание, натянула колючее одеяло по самый подбородок и стала ждать, когда вспыхнет лампочка.
Это случилось, как всегда, неожиданно, и сразу же старшина сипло проорал команду и, глядя на секундную стрелку карманных часов, отвернулся к облупленной стене.
Пока Наташа подхватывала обмотки и шарила ботинки, Зинка, скользнув в юбку, натягивала косоворотку и вылетала босиком на построение.
А старшина, по-прежнему глядя в стену, гнал всех обратно и снова объявлял подъем, и Наташа в который раз хваталась за обмотки…
14
Достав из сумочки бальзам, Наталья Петровна поддела ногтями тугую крышечку и натерла виски.
Глаза начали слезиться, кожу защипало.
Вьетнамский бальзам почти не помогал, но хоть отвлекал от наползающих болей.
А вот зять пользуется бальзамом без всякой меры, при любом случае, для профилактики… С него и прижился бальзам в доме…
В очередной раз возвращаясь от Ольги, накупил штук двадцать крошечных баночек с красной звездой на крышечке, высыпал из пакета в ящик серванта, где всегда лежали горчичники, пластырь и бинт с ватой.
– Теща, цените: не только денег не пожалел, но и ради общего блага намаялся в очереди. Да было бы не обидно, если бы все хватали дефицит, а то кому – аспирин, кому – анальгин… К тому же за прилавком – старуха в чепчике, и ползает еле-еле, и рецепты по десять минут разглядывает… Вообще, ненавижу любую очередь и удивляюсь собственной теще. Иметь на руках удостоверение ветерана и не пользоваться им! Другие выжимают все из своего положения, а здесь необъяснимое благородство и чистоплюйство. Ветеранствуй, если заслужила!.. А может быть, есть какая-то причина, достаточно уважительная? Может, есть что скрывать от людей? Вот и решил, как представится возможность, поговорить с достопочтенной тещей по душам. Ведь не ради показухи такая позиция?..