*Халя́ль, хала́л (араб. حلال – свободное ) – всё то, что разрешено и допустимо в исламе
Максим подивился фантазии мальчугана, сходу насочинявшего ворох подробностей ко своей лжи, и порадовался, что теперь поиск точно пойдёт по ложному следу. Надев грязные перчатки, он на всякий случай обтёр смартфон, и не выключая, закинул на середину речки. Под конец, выкинул сами перчатки, фонарик Адила, снял с себя грязные джинсы под которыми были спортивные штаны, и вместе с паркой тоже отправил в воду. Пустой деревянный ящик из-под клада сам по себе весил немного, и кидать его в реку не имело смысла. Максим при помощи сапёрной лопатки раскурочил доски и сложил их на берегу. Затем утопил лопатку, вымыл руки, лицо, обмыл резиновые сапоги, перекурил, и направился в сторону города.
Покидать территорию кладбища оказалось не менее страшно, чем оставаться там. Одинокий прохожий с двумя рюкзаками, один из которых был поистине огромен, мог привлечь внимание ментов даже средь бела дня, не говоря уже про половину пятого утра, по-зимнему тёмное и мрачное время суток.
Начал накрапывать дождь. Перебежками через дворы добравшись до Камского сада, Максим достал из кармана брюк деньги, взятые из куртки Адилбека. Их оказалось всего шестьсот рублей, но этого вполне хватало на такси. Парень набрал номер фирмы, чьи авто часто пригоняли мыть на его автомойку, и убедившись, что до Петроградки его довезут за четыреста, заказал машину. В принципе, удивить питерского таксиста своим внешнем видом и сумками не удастся. В этом городе полно приезжей молодежи которая тусуется, бухает, ищет где переночевать, аскает деньги у прохожих и в любое время суток мчится на вписку в другой конец города. Поэтому, когда приехал таксист, Макс изобразил из себя подвыпившего горе-ухажёра, которого среди ночи и с вещами выставила на улицу непутевая баба.
– К другу еду! – Развязно сообщил он, укладывая рюкзаки в багажник «шевроле». – Пусть эта сука только попробует позвонить теперь! Пошла она на хер со своей ревностью! И пусть этот хер будет маленький и вялый!
Таксист-кавказец сально заржал и похлопал парня по плечу:
– Ничего. Найдешь себе харощий женщин. Бери маладой и сразу ух – в кулак! Щтоб мужа слющался и говорить против не имела! Цельку бери!
– Так где её найдешь в наше время? – Удручённо покачал головой парень глядя в окно, и молясь не встретить по пути полицейскую машину.
Таксист зацокал языком и назидательно произнёс:
– У нас женщин харощий и скромный, а здэс прастытуткы многа. Будишь харашо искат, найдешь жену. А к прастытутка нэ хады – балэт будишь.
По пустынным ночным дорогам домчали за десять минут. Макс решил уже сейчас начинать жить как мечтал, поэтому впервые в жизни, оставил таксисту сотню на чай. Дождь усилился, и постояв с минуту у своей парадной, парень удовлетворённо отметил, что погода явно на его стороне. Вода размоет отпечатки обуви и скроет все следы преступления. Впору и правда поверить, будто клад ждал именно его.
Юноша заставил себя не думать о моральной стороне поступка, заблокировав эмоции необходимостью защититься от пожизненного срока. Сейчас он вознамерился закрыться в своей комнате, сделать себе огромную чашку крепкого кофе, вывалить на пол добычу, и рассматривать её пока не вырубит сон. Но едва парень включил в комнате свет, как его взгляд с порога упал на висящие у входа вещи Адилбека – куртку и джинсы. А под ними новенькие ботинки мальчика.
– Что за на… – Сердце бешено заколотилось, но тут же выровняло ритм: Макс вспомнил, что Адил для вылазки на кладбище переоделся в старье, а хорошую одежду оставил у него. Теперь нужно было избавляться от этих улик, и срочно. Очередная идея по отводу от себя подозрений показалась гениальной и отвратительной одновременно. Парень решил отнести вещи убитого мальчика на территорию школы. Сколько бы не размахивал Адилбек своим российским паспортом, по факту, он всегда оставался узбеком и мусульманином, что давало одноклассникам неоднократные поводы для издевательств. Последний раз мальчику изрядно досталось весной, когда на слуху была московская трагедия с полоумной няней, отрезавшей своей маленькой воспитаннице голову. Адил рассказывал как его дважды едва не побили старшеклассники, несколько раз кричали в след «чурка, вали в чуркистан», а однажды подсунули в учебник маленький дешёвый перочинный ножик и записку: «Аллах сосёт у Иисуса. Отомстишь? Кому пойдёшь резать головы, узкоглазая тварь?»