– Э! кто черный? – раздули ноздри конвоиры.
Вилен Антонович чуть не проломил стол кулаком.
– Последнее слово! – заорал он. – Подсудимый, две минуты!
Кабанов посмотрел на часы над головой судьи:
– А больше и не получится.
– В детстве я читал книги. Правильные были книги. Джек Лондон, Дюма, Конан-Дойл, Хэммет, Семенов, Леонов. Долг, честь, сила, слово, справедливость. Правильные книги, потому что воспевали добро. И поэтому я прав в выборе пути.
– Пиво – сила, спорт – могила! – хохотнул один из присяжный. Судя по брюху, знавшего, что говорит. – Бусидо, мать его, путь воина.
В зале заржали.
– Чего он там опять закудахтал! – вскочил другой присяжный – худой, лицо как скомканная бумага, полетевшая в сортир после использования. Вонзив пальцы в партачках в перила, а глаза в Кабанова, возопил: – Дайте я сам ему приговор исполню, гражданин судья! Я его руками порву!
– А потом я сам хотел написать книгу. – не обращая внимания, продолжал Кабанов. – О борьбе двух рас на земле. Одна воевала, не придерживаясь никаких правил, потому что и в мирной жизни ее представители обманывали друг друга ради корысти, а люди другой расы всегда отвечали за слова. Слово было законом. Расы жили на одной планете, одна воровала технологии у другой, просила помощи, но долги не отдавала, затевала войны, прикрываясь лицемерными лозунгами…
– Ты, мать твою, фантаст недоделанный, по делу говори! – перебил прокурор. – Про себя! Ху из ху, как говорится!
– Хорошо, – неожиданно согласился подсудимый. – В своей жизни я хотел честно работать, получать за труд соразмерное вознаграждение, иметь свободное время, когда можно заниматься чем-нибудь для души. Я хотел покоя и воли. В этом и есть счастье. И разве много я хотел? – Кабанов схватился за прутья клетки. – Но в этой стране общество построено на лжи. Ложь и лицемерие, словно раковые клетки, выедает организмы, превращая людей в зомби! Общество больно. Я всегда считал, что преступник – психически больной челок в той или иной мере. Здоровый человек не может красть, убивать, насиловать. Здоровому человеку это просто не надо. Наша страна больна, преступление превратилось в норму!
Зал разразился криками.
– Тихо! – загремел прокурор. – Ты, значит, один здоровый, а все вокруг больные! О как, присяжные.
– Нет, – Кабанов скрипнул зубами, – я тоже болен. Не могу так жить.
– Знаешь, что я тебе скажу. – прокурор сдвинул брови, лицо неожиданно стало тоньше, умнее. – Вот это наша страна, вот это, – он провел рукой по присяжным, по залу, – наш народ. Другого нет. Как ты не поймешь это своей глупой и честной головой – страна наша именно такая, какая есть, и в ней надо жить по правилам. А не получается, вали! Или давно повесился бы, не тратил наше время! Опять же застрелиться было из чего. Зачем бумагу марал, книгу писал, сколько времени потратил на ветряные мельницы!
– Одному уходить – много чести. Нет, неуважаемые, вы со мной пойдете.
Зал снова загудел.
– Совсем сбрендил. Тебя сейчас в подвал спустят и все дела. И пойдут с тобой вот эти двое только. – прокурор показал на конвоиров, те плотоядно ухмылялись.
– Я перед началом наших дебатов просил адвоката позвонить по одному номеру.
– Типа за тебя важный человек слово должен был говорить.
– Сим-карта с эти номером в телефоне, который лежит вон в том огнетушителе. – Кабанов показал в дальний угол зала. – Видите, мигает красный диод? Этот огнетушитель я принес, когда как раз охранял здание суда.
Народ в зале напрягся, по лицам судьи и прокурора пробежала тень.
– Огнетушителем этот предмет назвать сейчас никак нельзя, скорее наоборот. – усмехнулся Кабанов. – Дальше объяснять надо?
– Что там? – прохрипел прокурор.
– Два килограмма тротила. Звонок привел в действие таймер. А время сейчас 11-58. Догадываешься, сколько у тебя осталось до встречи с аллахом?
Первыми исчезли конвоиры. Судьи подскочили, растерянно оглядываясь.
– Врешь! – крикнул прокурор.
– Сейчас проверим.
Кабанов сел на место и спокойно смотрел на судилище.
Закричала слоноухая, ее поддержал муж-бомбила. Ограда рухнула, присяжные, как обезумевшее стадо парнокопытных, ринулись к выходу…
Спустя тридцать секунд в зале остался один подсудимый. В коридоре раздавались крики, кто-то звал полицию, саперов, заревела сирена. Кабанов поддел ногтем скрепку, вогнанную в каблук. Скрепка вошла под нужным углом в замочную скважину наручников, пара движений – дужки на решетке освободились. Время 12-02, никакого тротила в огнетушителе не было. Зато за дальним рядом кресел присяжных был припрятан АКСУ с запасными магазинами и пара РГД-5 – их места в оружейной комнате ФССП давно занимали качественные муляжи.