- Я старший следователь Тасымов Альберт Ринатович, - представился следак, тщательно стараясь не опускать глаза ниже моего подбородка.
- Ой, ну думаю мне представляться не нужно, - кокетливо хихикнула я, склонив голову и наматывая прядь волос на палец.
Он моргнул, хотел было что-то сказать, но вместо этого быстро зачитал мне мои права и обязанности, сделав акцент на том, что со мной случится, если я буду лжесвидетельствовать или укрывать от следствия информацию. Я с грустью покивала, сделав вид задумчивый и глупый.
- Вам знаком такой человек, как гражданин Зимин? – следак одновременно с вопросом застучал по клавиатуре.
- Зимин? – я, сделав большие глаза, посмотрела на Антона. Тот, кажется, наконец, допер, что я хочу сделать, однако лицо адвоката было непроницаемым.
- Это фамилия Славы. – Ровным тоном «пояснил» мне Антон.
- Славика? А да, знаю. – Радостно улыбнулась я следаку, и согласно покивала. – Он клевый!
- Клевый… - задумчиво глядя на меня, повторил Альберт Ринатович.
Наваждение в его взгляде уступило место анализу. Я поняла, что сейчас мой спектакль будут проверять на реалистичность.
- Вы ведь в медицинском учитесь, верно?
- Да, на второй курс перешла. – Охотно покивала я, чувствуя, как похолодели пальцы.
- И Зимин является ассистентом кафедры статистики на ноль двадцать пять ставки. Он у вас преподает?
- Кафедры чего? Я в меде учусь. К чему мне статистика, вы что? – Выпучила глаза я. – У нас вот анатомия, гистология, латынь, биохимия есть, уход за больными, еще три какие-то там… Или четыре. А нет, пять. У нас еще за каким-то хреном физкультура… Наверное чтобы быстро от злых пациентов убегать…
Чувствуя ватную нарастающую ватную слабость в ногах под пристальным взглядом следователя, я тщательно копировала манеры и интонации моей бывшей недалеко однокурсницы, отчисленной после первой сессии, когда ей в третий раз попался тот же самый билет и она с абсолютной уверенностью доказывала комиссии профессоров биологии, что митоз это когда растения кислород вырабатывают.
Следак смотрел на меня сейчас так же как профессора на бывшую однокурсницу.
- Как давно вы знакомы с Вячеславом Зиминым? – Тасымов снова застучал по клавиатуре.
- Ой, ну не знаю… месяца два-три, наверное… - я возвела глазки в потолок, будто бы вспоминая.
- Как вы познакомились?
- Нас Антоша свел, - я посмотрела на титанически спокойного адвоката, и пошло ему улыбнулась.
- Гражданин Грановский? – брови Тасымова приподнялись, он бросил быстрый испытывающий взгляд на Антона. – А с ним как вы познакомились?
- Вопрос личного характера, к делу отношения не имеющий, - очень резко ответил Антон, мягко, с толикой искушения улыбнувшись мне. Все-таки дошло наконец.
- Гражданин Зимин когда – либо посвящал вас в… свои дела? – с едва заметной заминкой продолжил Тасымов.
- Ну, он говорил что-то… про машину… - неопределенно ответила я. – Что машину ремонтирует… он, наверное, слесарь или что-то такое…
Тасымов, отодвинув клавиатуру, внимательно посмотрел в мои глаза. Его взгляд был тяжелым и серьезным. Я ему глуповато улыбнулась. И он, наконец, поверил. С толикой соболезнования посмотрел на Антона и начал в различных вариациях задавать вопросы про Зимина, в целом, касающиеся одного и того же – чем занимается Слава. Я красиво улыбалась, взглядом трахая адвоката, отвечавшего мне чуть надменной, одобрительной улыбкой, горестно вздыхала, и делала дурацкие предположения, что Зимин работает в автосервисе. Да и в целом, неоднократно намекала, что все, что меня в Зимине привлекало, да и в Антоне тоже, это деньги.
Тасымов верил. Я видела это в ставшем скучающим выражении лица, в монотонных интонациях, в частых взглядах на мои коленки и декольте.
Следак достал из ящика стола фотографии и пододвинул мне. Я с огромным трудом удержала образ туповатой шлюхи.
- Вам знакомы эти люди?
Лысые. Те самые, что заплатили Зимину в первый вечер пятьсот тысяч. На мою карту. Господи. Фотки сделаны в суде. Лысые стояли полубоком, и отчетливо было видно, что их руки закованы в наручники.
- Ну да… - нахмурено вглядываясь в фотографии, кивнула я, краем глаза заметив, как Антон сжал подлокотник. Я ткнула пальцем в Стаса, и неуверенно произнесла, - вот это, кажется Джиган…
- Кто? – Тасымов впился в меня взглядом, явно что-то почувствовав.
- Джиган. – Дрогнувшим голосом повторила я, преданно глядя следаку в глаза. – Ну… репер такой. Знаете? Нет? Ой, у него такие офигенные песни! «Надо подкачаться» классная… вы не слышали разве? Обязательно послушайте! Вы есть в «вк»? Могу вам скинуть!
Тасымов смотрел на меня как на полоумную. Моргнул и едва заметно качнул головой, словно бы не веря своим ушам.
- Так… кажется все. – Пробормотал он, глядя на экран монитора. – Вы свободны.
Я, радостно улыбнувшись, поднялась. Антон по-джентельменски помог мне одеть шубу и мы покинули кабинет. Спускаясь по лестнице, я заметила, как сбежался, наверное, весь отдел, во все глаза пялящийся на меня.
Не были бы при погонах, наверное, еще бы и посвистели мне, вон глаза какие масляные. Мне стало противно. От них. От себя самой.
Рухнув на заднее сиденье холодной БМВ, я, не спрашивая разрешения, задымила в приоткрытое окно, удерживая сигарету чуть ли не двумя руками, потому что пальцы тряслись. По щекам сбегали злые, непрошенные слезы.
Антон молчал. Потом повернулся ко мне. Я торопливо вытерла рукавом лицо. Он быстро отвернулся, будто то бы увидел что-то личное, не полагающееся его глазам. И такое деликатное отношение совсем выбило меня из колеи. Я сиплым, дрожащим голосом попросила включить громкую музыку, и когда он подчинился, и тронулся со стоянки, спрятала лицо в ладонях и заревела. Кляня себя на чем свет стоит. За слабохарактерность. За неспособность поступить правильно и сдать Зимина. За все то, что я устроила в отделе, за каким-то хреном решив покрыть того, кто мне так хорошо и долго врал...
***
Антон подъехал к офису Зимина и оповестил того смской, что он на месте. Слава спустился минут через пять и, оскальзываясь на покрывшемся льдом тротуаре, подошел к машине Антона. Упав на пассажирское кресло и откинул голову, прикрыв глаза. Под глазами тени недосыпа, и сам весь донельзя осунувшийся. Антон окинул его беглым взглядом. Зимин явно не спал больше суток. Переживал, хоть и стремился не подать виду. Таким замученным он видел его только один раз, год назад, когда сам едва не скопытился, напрягая столько людей чтобы спустя почти восемь дней все-таки вырвать друга из лап оперов и следаков. Тогда, они забухали на неделю. Антон от усталости и стресса, Зимин, в попытке забыться и не слышать, как с оглушающим скрежетом рушится под гнетом придурочной семейки его жены все то, что он с таким трудом возводил с нуля годами.