Эхом по подземным шахтам отбивается болтовня. Рейнса побаиваются новички, они привыкли к Дарию, вот и не выпрыгивают один перед другим, осторожничают. Да еще и поединок после такой визитной карточки из уст тренера… Не самое доброе утро, нужно заметить. Вчера Наира с двух ударов уложила достаточно крепкого бойца.
Рейнс оборачивается к нам, продолжая пялиться на Наиру, склоняется к моему уху и шепчет:
– Когда она узнала, что ты амазонка, стала за глаза называть тебя «дрянь».
Кровь закипает, а сердце бьется так, что я уже не слышу эхо возни. Зачем он сказал мне это? Наверняка провоцирует. Но я не собираюсь идти у него на поводу. И все же… Ухмылка на смазливом лице девушки заставляет меня сделать шаг вперед. Я никому не позволю за глаза оскорблять амазонок. Если такая крутая, пусть скажет мне это прямо.
Сама не замечаю, как ноги несут меня на настил. Сбрасываю ботинки, ступаю на мат, становлюсь в позу и говорю:
– А теперь скажи мне это в лицо!
Наира растеряно моргает, поглядывая на неоднозначную улыбочку Рейнса. Она явно не может подобрать слов, но боевую позицию занимает моментально.
– Ну! Что же ты?! Язык где-то застрял? Или боишься, что я тебе на лбу твоей же кровью напишу это слово?
Вместо ответа Наира наносит удар. Я успешно блокирую её правую руку и выворачиваю в сторону, нанося удар слева. На мат падает первая капля крови – я разбила ей нос. Она вытирает пальцами кровь и из симпатичной задаваки превращается в настоящего громилу, перекидывает меня через плечо. От удара спиной у меня двоится в глазах и склеиваются легкие, да так что невозможно вдохнуть, но ярость сейчас гораздо сильнее любых других чувств.
«Ты слабая», ― крутятся в голове слова Рейнса. «Стала называть тебя дрянь…»
Я поднимаюсь на ноги, но не успеваю занять позу нападающего, как получаю сильный удар коленом в лицо. На мгновение теряю равновесие. Нельзя еще раз упасть! Нельзя допустить, чтобы Рейнс остановил поединок в момент моего поражения. Я не собираюсь, как Клиери терпеть шлепки по лицу и самолюбию. Меня не так воспитали.
Встаю. Ровной рукой бью в горло, прямо по сонной артерии, потом в ухо и в разбитый нос. Наира полностью дезориентирована, она падает на колени. Не позволяя ей даже вдохнуть, бью коленом в живот.
Амазонки запрещают бить противника, когда он в позе поражения. Меня учили вести честный бой. Но разве честно было учить меня преклоняться перед Авги и вести на Агоналии? Нет. Вот и я не собираюсь быть честной! Я собираюсь показать этой мерзкой девчонке, кто здесь истинная дрянь.
Я бью и бью, с каждым ударом сильнее. Она упала на спину, больше не пытается встать, только закрывает руками лицо. Что со мной происходит? Когда я успела превратиться из хлюпенькой девочки в воина?
– Достаточно, Рейнс! Это жестоко! Забери её, ― слышу голос Олиф где-то на заднем фоне.
Я сажусь сверху девушки, блокирую любые движения и бью до тех пор, пока мои руки по самые локти не окрашиваются ее кровью.
– Еще не время, ― отвечает он, стоя все в той же позе.
Еще никогда в жизни я так не жаждала жестокости. Удары смешиваются с мольбой о пощаде, но для меня они звучат не более значимо, чем жужжание назойливой мухи. Удар, и еще, и вдруг лицо девушки становится неподвижным. Она распласталась подо мной без сознания.
Ледяная вода из ведра падает мне на голову, окотив с ног до головы. От неожиданности я жадно хватаю ртом воздух, точно рыба, которую волной вынесло на сушу. Рейнс рывком стягивает меня с тела Наиры.
– Вот теперь достаточно!
Он тянет меня уцепив огромной пятерней за шиворот, а я, болтаясь в воздухе, пытаюсь выпустить оставшийся пар. Когда мы отходим подальше от толпы он отшвыривает меня в сторону, я шлепаюсь о стену.
Сердце стучит, вырываясь из груди. Делаю глубокий вдох и выдох, возвращаю самообладание. За спиной Рейнса стоит Олиф. Кончики пальцев немеют, от щёк наконец отливает волна горячей крови и мне становится стыдно за себя. Вижу, как двое парней поднимают Наиру с матов, помогают ей обмыть лицо и прийти в чувства. Неужели это я с ней сделала такое? Неужели я действительно способна на такую жестокость?
– Вот! ― указывая пальцем на Наиру, рявкает на меня Рейнс. ― Вот твой выбор! Ты сделала его только что.
– Что? ― оторопевши переспрашиваю я.
– И не нужно мне рассказывать, что ты стала заложницей ситуации. Это твой выбор, Ливи! Признайся! Никто не просил тебя вступать в бой. Никто не просил тебя бить девушку до потери сознания. Ты была решительна и хладнокровна, защищая своё имя. Как и полагается быть амазонке. Потому что ты – амазонка! Иногда слабая, а иногда трусливая, но от этого не перестаешь ею быть. Так что достаточно изображать из себя жертву и винить остальных в том, что ты не хочешь признать кто ты есть.