Закончив приводить себя в порядок, Тере убрала щетку, помаду и карандаш в сумку и произнесла: «Пошли». Когда вылезли из машины, она взяла меня за руку, и мы начали подниматься по плохо заасфальтированному склону. Поселок казался безлюдным, единственным звуком был шум моря. Среди сосен мы увидели первый дом, и Тере проинструктировала меня: «Говорить буду я. К тебе никто обращаться не станет, но если заговорят по-каталански, отвечать придется тебе. Если нет — просто молчи. Делай то же, что и я. И, самое главное, что бы ни произошло, держись рядом со мной. Кстати, это правда, что говорит Гилье?» Сердце билось у меня под ребрами, как птица в клетке, я покрывался потом, и ладонь Тере выскальзывала из моей взмокшей руки. Мне с трудом удалось выдавить: «Да». Тере засмеялась, я улыбнулся, и ее смех вселил в меня смелость.
Мы приблизились к первому дому и вошли в сад. Тере нажала кнопку звонка. Дверь открылась, и на пороге показалась женщина, судя по виду, только что поднявшаяся с постели: щурясь от солнца, она молча и вопросительно посмотрела на нас. Тере спросила, дома ли Пабло. Женщина с неожиданной доброжелательностью ответила, что Пабло здесь не живет, и Тере извинилась. Мы вышли из сада и зашагали дальше по улице. «Ну как?» — поинтересовалась Тере. «Что?» «Как тебе все это?» «Не знаю», — честно ответил я. «То есть ты уже успокоился?» «Более-менее». «Тогда перестань так сжимать мою руку. Ты мне ее в порошок сотрешь». Я разжал свою мокрую ладонь и быстро вытер ее украдкой о брюки, но Тере сразу снова взяла меня за руку. Мы не стали звонить в соседний дом и прошли мимо еще одного, но в следующем повторили попытку. Нам опять открыли, и на сей раз перед нами предстал старик в футболке. У них с Тере состоялся примерно тот же диалог, что и с женщиной в первом доме, только все это длилось несколько дольше. Мне показалось, что старик, пялившийся на ноги Тере, раздевал ее глазами и, вместо того чтобы поскорее закончить разговор, наоборот, старался затянуть его.
С третьей попытки мы наконец нашли то, что искали. Нам никто не открыл, когда мы позвонили в дверь, и, убедившись, что соседний дом также пуст, а по другую сторону от него возвышалась кирпичная стена, за которой простирался поросший кустами участок, мы вернулись к тому месту на въезде в поселок, где Сарко и Гилье дожидались нас в «Сеате». «Поезжай до конца улицы, — обратилась Тере к Сарко, который завел машину, как только мы сели. — Последний дом направо». Пока мы ехали вглубь поселка на холостом ходу, Тере отвечала на вопросы Сарко и Гилье. По дороге мимо нас промчался «Ситроен» с женщиной и двумя детьми, и вскоре мы добрались до кирпичной стены в конце улицы, где припарковались у дверей дома, поставив автомобиль передней частью в сторону выезда.
Затем началась самая опасная часть нашей операции. Пока Сарко и Гилье, проникнув в сад, обходили дом — двухэтажное здание с плоской крышей и огромной тенистой ивой у входа, — Тере, закинув сумку за спину и прислонившись к капоту «Сеата», притянула меня к себе, обвила руки вокруг моей шеи и уперлась своей голой коленкой мне между ног. «А сейчас мы будем делать как в кино, Гафитас, — объявила она. — Если никто здесь не появится, мы будем спокойненько стоять, пока Сарко и Гилье не вернутся. Но если кто-нибудь вдруг нарисуется, то я тебя зацелую до полусмерти. Так что можешь начинать молиться, чтобы кто-то появился». Последнюю фразу Тере произнесла с полуулыбкой, я же был настолько напуган, что лишь кивнул. Мимо нас никто не проходил, и я не знаю, сколько времени мы так стояли, прислонившись к автомобилю и изображая объятие. Вскоре после того как Сарко и Гилье, пройдя под ветвями ивы, исчезли в глубине сада, меня заставили вздрогнуть звуки, нарушившие тишину царившей вокруг сиесты. Это был донесшийся со стороны дома глухой хруст ломавшихся деревянных досок и звон бьющегося стекла. Тере решила успокоить меня, сильнее прижав коленкой мне между ног и начав что-то говорить. Не помню, о чем она говорила, но в определенный момент я начал испытывать такое дикое возбуждение, что уже не мог скрывать его. Заметив это, Тере довольно расхохоталась, обнажив свои белые зубы. «Черт возьми, Гафитас, — сказала она. — Нашел время возбуждаться!»
Открылась дверь дома, и оттуда вышли нагруженные сумками Сарко и Гилье. Они сложили все в багажник машины и, велев мне оставаться на шухере, снова вернулись в дом, на сей раз вместе с Тере. Вскоре они вновь появились, притащив еще пару сумок, телевизор «Телефункен», магнитофон и проигрыватель «Филипс». Когда все было погружено в багажник, мы сели в автомобиль и неторопливо покинули Ла-Монтгоду.