В «Руфус» я приехал с Сарко и Тере, но решил возвращаться домой один. Я уже долго шагал по дороге в город, когда неподалеку от моста Педрет рядом со мной притормозил «Сеат». За рулем находился подражатель Джона Траволты из «Лихорадки субботнего вечера». Рядом с ним в машине сидела Тере. Я не удивился, поскольку в ту ночь видел, как она танцевала со многими типами, среди которых в том числе был и копия Джона Траволты. «Куда ты подевался, Гафитас?» — опустив стекло, спросила Тере. Я не смог с ходу придумать никакой отговорки, поэтому пришлось сказать правду. «Мне стало плохо, — ответил я, опершись рукой на крышу «Сеата» и наклонившись к окошку. — Меня вывернуло, но теперь уже лучше». Эго была правда: на свежем ночном воздухе тошнота понемногу отступала. Я махнул рукой в сторону погруженного почти в полную тьму шоссе и сообщил: «Иду домой». Открыв дверцу машины, Тере произнесла: «Мы тебя подвезем». «Спасибо, — ответил я, — но я лучше пешком». Тере настаивала: «Садись». В этот момент вмешался Траволта: «Пусть делает что хочет, давай поедем». «А ты вообще помолчи, придурок!» — воскликнула Тере, выходя из машины и отодвигая переднее сиденье, чтобы я мог забраться на заднее. «Давай садись», — проговорила она.
Я забрался в машину, Тере вернулась на свое сиденье и, прежде чем Траволта успел тронуться с места, схватила его за мочку уха и, с силой потянув, сказала, обращаясь как будто сначала ко мне, а потом — к нему: «Он придурок, но уж такой аппетитный. И сегодня ночью я ему задам жару. Да ведь, мой мачо?» Траволта оттолкнул ее руку, пробурчал что-то себе под нос и завел автомобиль. Пять минут спустя, миновав мост через реку Оньяр и проехав снизу вверх через весь бульвар Ла-Девеса, мы остановились на улице Катерина-Альберт. Тере вышла из машины и выпустила меня. «Спасибо», — кивнул я. «Не за что, — ответила Тере. — С тобой все нормально?» «Да». «Тогда почему у тебя такой надутый вид?» «Не знаю, какой у меня вид. Я просто устал». «Точно?» — не отставала Тере. Она сжала своими ладонями мои щеки. «Ты надулся из-за того, что сегодня ночью я собираюсь оторваться с этим придурком?» — продолжала допытываться она, кивнув на сидевшего в автомобиле типа. «Нет», — заверил я. Тере улыбнулась и неожиданно поцеловала меня в губы, после чего внимательно посмотрела мне в лицо и сказала: «Как-нибудь и мы с тобой оторвемся, ладно?» Я промолчал, Тере села в машину, и «Сеат», развернувшись, умчался прочь.
Так закончилась та ночь. И именно с того момента я начал по-иному воспринимать ситуацию, поскольку мне стало ясно, что, каковы бы ни были отношения между Тере и Сарко, Тере всегда делала то, что хотела и с кем хотела.
— А Сарко тоже?
— Да. Ему, похоже, было безразлично, что Тере делала то же самое.
— А вам?
— Что?
— Вам не было все равно, что Тере спала с другими?
— Разумеется, нет. Тере мне безумно нравилась, я и в компанию Сарко попал, можно сказать, из-за нее. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы она встречалась со мной: я не говорю только со мной, но, по крайней мере, со мной тоже. Но что я мог сделать? Мне не оставалось ничего, кроме как дожидаться своего шанса, если ему вообще суждено было представиться.
— Вы идеализировали Тере?
— Если влюбленность состоит не в том, чтобы идеализировать любимого человека, то в чем, по-вашему, она состоит?
— Ну а Сарко? Его вы тоже идеализировали?
— Вероятно. Сейчас мне отвратительны те, кто это делал, — это и есть одна из причин, по которой я согласился говорить с вами. Чтобы вы покончили с мифами и небылицами, окутывающими фигуру Сарко, и рассказали наконец о нем правду. Наверное, я был одним из первых, кто начал идеализировать его. В каком-то смысле это было логично. Сами посудите: в то лето я был всего лишь зеленым напуганным мальчишкой, чьи лучшие друзья вдруг стали его злейшими врагами и чья семья не могла уже защитить его, а все истины, известные мне на тот момент, оказались либо бесполезными либо ошибочными. Естественно, после того как исчезли беспокойство и страх первых дней, я не захотел остаться с Сарко и его компанией. Как я мог не чувствовать себя комфортно с человеком, рядом с которым, при всех тех обстоятельствах, имел уважение, приключения, деньги, развлечения и удовольствия? И как в таком случае я мог не идеализировать его? Кстати, знаете, как я называл тогда компанию Сарко?