Она осторожно ступила в лодку и помогла перебраться туда крошечным проводникам. Темный лодочник оттолкнул суденышко от берега, и оно заскользило по ледяным водам подземной реки, подчиняясь их неслышному течению. Снова время стало ускользать от Травницы. Его заменило что-то другое — такое же таинственное. Что-то, что хорошо понимаешь в детстве, но забываешь, взрослея. Может быть, то, что служит временем во сне.
Тихое прикосновение ручонки Тайри разбудило Анну.
Лодка, покачиваясь, стояла у сколоченного из грубых досок причала. Откуда-то сочился призрачный свет. Анна окончательно стряхнула с себя сон, поклонилась — в знак благодарности — жутковатому лодочнику и со вздохом облегчения покинула лодку. Каины уже ждали ее на причале.
Свет — еле видимый — проникал на причал из далекого выхода из подземелий. Там Небеса разгорались набирающим силу дневным пламенем. Травницу все еще не отпускала сморившая ее усталость, и она пару раз оступилась, следуя за своими проводниками вдоль поблескивающей под ногами струйки воды.
— Не бойся, Энни, — прошелестел из темноты Тайри. — Потерпи немного. Мы придем уже скоро... Сейчас мы выйдем в сад Хозяйки...
И они действительно вышли в сад.
Вышли из горловины старинного грота, откуда ручей, промочивший во тьме скального лабиринта обувь Анны, выбегал уже живописным и звонким подобием малой речушки и устремлялся по каменному руслу вниз — невинный и чистенький, оставивший во мраке подземелья всю свою память о мерзких тайнах Шепчущего Племени.
Анна подняла голову к светлеющим Небесам.
«Утро, — подумала она. — Пришлые называют это „утром“... Скоро станет совсем светло».
Потом Анна огляделась.
Эта часть Леса и впрямь могла считаться садом — заброшенным, заросшим, заселенным призраками прошлого садом. А в глубине сада стоял Дом Видящей След.
Этот дом можно было назвать и замком: строившееся и одновременно разрушавшееся много веков подряд здание, в котором сочетались десятка два архитектурных замыслов и воплотились бредовые фантазии не одного потерявшего разум зодчего. Здание это множество раз переходило от одного здешнего племени к другому, сменило множество хозяев. Теперь оно было Домом Видящей След.
Во владениях своей Хозяйки Малый Народец уже не таился, и Анна поразилась тому, как много их здесь — деловитых мальков, снующих окрест по своим и своей хозяйки делам.
Видящая След, как всегда, встретила свою подругу по-простому — не в сумраке кабинета, уставленного предметами, долженствующими означать магическое могущество хозяйки, а в небольшой, залитой ровным светом люминесцентных ламп оранжерее.
Да и держала себя Видящая просто — не было сегодня в ее репертуаре приемчиков, обычных для высоко вознесшихся Пришлых. Отрешенного, вперенного во что-то, чего простым смертным узреть не дано, взгляда, осанки, подобающей более особам королевских кровей, властной стали в голосе. Из глубины оранжереи навстречу Анне вышла по-домашнему одетая, улыбающаяся, миниатюрная женщина — из тех, что до глубокой старости производят впечатление молоденьких. По-детски милое лицо хозяйки Дома было упрятано в копну иссиня-черных волос, а половину лица, казалось, занимали васильковые — в контраст волосам — глаза. В глазах этих не было и намека на связь с тайными силами этого мира. Только тень тревоги жила в них — где-то в глубине.
Рядом с Видящей Анна всегда начинала себя чувствовать неуклюжей, долговязой нескладехой. Видящая поражала Анну своей неподвластностью времени. Говорят, что это — общая черта всех Пришлых. То ли старость забывает про них надолго, то ли они просто не успевают состариться за то время, что выпадает им, чтобы пройти свое испытание и уйти дальше по пути Превращений... Да, старость, может, и забывает про них, а вот Судьба, бывает, вспоминает. И часто.
Впрочем, не только во внешности было дело, не в том, что Видящая оставалась привлекательной, сохранившей в облике что-то детское миниатюрной ведьмочкой. Будь она даже обтянутым пергаментной кожей скелетом или призраком, бренчащим цепями, Травница все равно была бы влюблена в свою подругу — за внутреннюю молодость, которой та была наделена. И которую дарила всем, кто понимал ее так, как понимала Травница. Впрочем, сегодняшняя их встреча вряд ли закончится задушевным разговором за чашкой настоянного на травах чая.
— Здравствуй, Видящая След, — поклонившись, произнесла Анна.
— Здравствуй, Травница, — невеселым от необходимости выслушивать и произносить прозвища-титулы голосом отозвалась хозяйка. — Присаживайся.
Она небрежно махнула чуть испачканной в оранжерейной земле рукой в сторону каменной скамьи. Анна опустилась на шершавую плиту и, сняв с плеча котомку, поставила ее себе на колени.
— Показывай вашу находку, — кивнула ей хозяйка. — И давай без церемоний! Ты для меня — просто Энни, а я для тебя — просто Марика. Договорились? И доставай же ты на свет божий свое сокровище!
— Ты уже обо всем знаешь... — вздохнула Анна и принялась развязывать стягивающий горловину котомки шнур.
— Мои пострелята еще прошлой ночью что-то видели и что-то слышали... — усмехнулась Марика. — В Лесах и на Тракте. Но Лоскутное Племя их опередило... Спасибо, что ты решила мне помочь в этом деле...
— Ты должна знать, — глухо, с трудом подбирая слова, стала объяснять Анна. — Это не просто помощь... — Она запнулась. — Я д-должна быть уверена, что мы — Меченные Мглой — не бросаем свой меч ни на одну из двух чаш весов...
— Ты хочешь от меня клятвы? — как-то отрешенно-беззаботно спросила Марика. — Какой? Я верю, что мы поймем друг друга...
— Я должна быть уверена, что вы — Пятеро — не обратите нашу помощь во вред тем, кто пришел вам на смену... Мы связаны клятвой перед Матерью-Мглой.
Марика смотрела на подругу прозрачным, без тени тревожной задумчивости взглядом.
— Я готова поклясться, что сама не причиню вреда никому из Новых Пятерых... — не задумываясь, произнесла она. — Не причиню его — первой. И не позволю этого своим друзьям. Но только в том случае, если никому из нас не придется защищать себя или своих друзей. Тебя устроит, если я поклянусь в этом?
Анна молча кивнула.
— Тогда — клянусь! — сухо и строго отрубила Марика, вскинув к огню Небес тонкую руку.
Она помолчала немного, взяла протянутую ей странную склянку и чуть небрежно прикинула ее на вес. Улыбнулась.
— Давно я не встречала старый добрый «Космос». Это питье, Энни, продается в буфетах всех Космотерминалов. Там...
Она неопределенно взмахнула рукой в сторону трепещущих пламенем Небес.
— Примерно как «Дурная кровь» — в каждой приличной таверне здесь, в этих краях. Странно...
Она осторожно поставила пустое стекло на скамью и, присев перед ней на корточки, стала приглядываться к нему. Потом протянула к странной склянке руки, погладила ее кончиками пальцев... Закрыла глаза, прислушиваясь к чему-то нездешнему...
Анне всегда хотелось представить себе, что происходит в сознании Видящей, когда она прослеживает пути вещей в пространстве и во времени, их встречи с людьми и живыми тварями. Но представить ей это никогда не удавалось.
Марика еще с минуту-другую сидела неподвижно. Потом быстро — словно вспорхнула — поднялась на ноги и поднесла сосуд к лицу. Откупорила его, вдохнула давно забытый запах не слишком дорогого коньяка и тут же вернула пробку на место. Отставила лесную находку в сторону и резко свела пальцы в замок.
Она узнала этот едва заметный аромат, приметавшийся к запаху спиртного. Хотя ей всего лишь раз пришлось ощутить его. Далеко отсюда. И теперь уже — довольно давно.
— «Жидкие Врата», — сказала она тихо. Скорее всего — самой себе. — Господи, глупость какая...
Она прикрыла глаза и как-то сразу осунулась. Ушла в себя.
«Жидкие Врата»... Энни опасливо покосилась на пустое стекло. Пустое, да не совсем... Она тихо поднялась со скамьи и отступила на шаг — чтобы не мешать Марике. За те несколько лет, что она водила дружбу с Видящей, Анна хорошо усвоила, что в те минуты, когда той овладевает ее странный Дар, посторонним вообще не стоит быть рядом. А раз уж пришлось, то надо держаться тише воды и ниже травы — чтобы не нарушить это глубокое — в саму себя — погружение Видящей.