Там, в абонентском ящике, код которого назвал ему Наставник, его уже ждала оговоренная сумма федеральной «зелени». Оперативно — ничего не скажешь. Взамен Полли оставил в ящике листок из блокнота, на котором печатными буквами нацарапал адрес пансионата, где проживал Шега, и то имя, под которым он там значился. После чего запер ящик, распихал кредитки по карманам и постарался забыть все про исшедшее как дурной сон.
Как и когда именно Наставник явился к Шеге, Полли не знал. И то, о чем они говорили при этой встрече, узнал далеко не сразу и, в общем-то, не по своей воле.
Просто Шега исчез. И появился уже тогда, когда Полли потерял надежду снова увидеть его. Шега пришел прощаться.
Полли не знал, когда мальчишка забрался в его офис, может — прошлым вечером, может — ночью, а может — утром, незадолго до того как Паульсен заглянул сюда — просмогреть пришедшую за выходные дни почту и сделать необходимые звонки. Шегу он заметил не сразу. Тот сидел, скорчившись в тяжелом, задвинутом в темный угол кресле, и только глаза его, ставшие похожими на глаза загнанного в угол зверька, сверкали из полутьмы — огромные и полные тоскливого страха.
— Ты что? — окликнул его Полли. — Ты... Тебя обидел кто-нибудь?
Шега искоса глянул на него и еще сильнее сжался на сиденье.
— Нет... — ответил он нехотя. — Просто я пришел с тобой попрощаться. С тобой и с дядей Ником. Я ухожу. Далеко. Наставник велел...
Разумеется, Полли не ожидал от того темного типа ровным счетом ничего хорошего. Но что произойдет вот так странно, он все-таки не ожидал.
— Наставник? — осторожно переспросил он. Уверенности в том, что тот стремный тип не «заложил» его Шеге, у него не было.
— Угу... — отозвался малец. — Вы про него не знаете, дядя Полли. Это — такой человек... Он послал меня в лес... Только вы и про тот лес не знаете... Лес на дюнах...
Полли подавил вздох облегчения и поблагодарил Господа за то, что его сделка с Наставником осталась для Шеги тайной.
— И не вздумай! — строго оборвал он мальчишку. — Какой, к черту, лес! Какие дюны! Кончай ерундой голову забивать — себе и другим! Твое дело сейчас — выучиться и человеком стать! Чтобы мне перед дядей Ником за тебя краснеть не пришлось! И здоровье тебе подправить надо — вон худой ты, словно щепка... Никуда не годится это! Чем вас в пансионате только кормят? Вот что, я тебе подкину сейчас десятка два баксов — чтоб ты фрукты себе прикупил, что ли... Ну там — толкового чего-нибудь. На конфеты-сладости — не трать!
Он принялся нервно шарить по карманам.
— Не... — остановил его Шега. — Не надо, дядя Полли. Я больше не вернусь в пансионат. Я должен найти того человека, что заблудился в том лесу — около моря... Я должен его увести. Из тех мест, куда он попал. Иначе большая беда будет.
Полли подтащил стул к креслу, в котором скорчился Шега, уселся поплотнее, а само кресло развернул так, чтобы лучше видеть лицо мальчишки.
— Слушай, — произнес он строго. — В какие это края ты двинуть собрался? Чем тебе голову задурил этот — как бишь его — Наставник?
Он чуть было не добавил: «И откуда Наставник этот на твою голову свалился?» Но побоялся услышать в ответ наивно-простое: «Так ведь это вы его ко мне прислали, дядя Полли...» Вместо этого он сурово бросил:
— И про какую такую беду ты мне тут толкуешь?
Глаза Шеги расширились, тонкие загорелые пальцы еще сильнее вцепились в потертую ткань на коленях джинсов. Мальчишка уставился прямо в зрачки Полли.
— Н-неназываемый... — тихо, чуть запинаясь, произнес он. — Неназываемый вырвется из Мира Молний. Вырвется и придет в наши Миры!
Сказал он это с такой силой убеждения, что Полли на миг как-то смешался, закашлялся и поднялся со стула, чтобы скрыть растерянность.
— Слушай! — загудел он, наклонившись к мальчику и придав голосу максимально возможную уверенность. — Здорово тебе мозги затемнили, я чувствую... Я, конечно, понимаю — не такой ты, как все. Можешь не отвечать — я нутром это чую. Но ты не думай, что от этого одного ты умней меня стал. Нечего тебе в этих мудростях путаться. Выбрось ты из головы всяких разных неназываемых. А Наставнику своему — коли снова объявится — такое скажи: мол, не отпускает меня дядя Полли — никуда, ни в какие края. Мал я еще, мол. И вот что... Раз такое дело, что на тебя Наставник твой столь сильное действие имеет... Вот что, перебирайся-ка ты, сынок, на пару недель на проживание к старому доброму дяде Полли и забудь ты на фиг про все эти заморочки с неназываемыми да с лесами всякими. Знаешь, лучше вывезу я тебя на природу — за город, на озера... А с Наставником твоим я...
С Наставником старый добрый дядя Полли намерен был теперь разобраться более основательно. Хотя, конечно, при мысли о такой разборке у него начинало неприятно ныть под ложечкой.
Конечно, это было с его — Наставника — стороны полнейшим свинством: одно дело — договориться, пусть даже и не за слишком умеренную плату, о свидании со своим бывшим учеником. И совсем другое — сманить пацана, в которого уже вложены хорошие денежки. Правда, не его, Пауля Паульсена, Николая-Затейника — кровные, но сие не суть как важно. Сманить в какие-то неведомые края, причем с явным намерением ни гроша за это не приплатить... Свинство и наглость!
Следовало притормозить Шегу и подождать, пока тип опять выползет из своей норы — торговаться. И уж тогда по меньшей мере удвоить цену. Эти соображения придавали монологу Полли особую убедительность.
Шега оборвал его, покачав головой. И такая отчаянная безнадега прорвалась в этом его коротком движении, что Полли мгновенно осекся и растерянно уставился на мальчишку.
— Не получится, — тихо сказал Шега. — Не получится, дядя Полли. Я не могу ослушаться. Пусть Ник простит... Он очень много хорошего для меня сделал... Хотел сделать. И ты меня прости, дядя Полли...
Потом Шега оглянулся, словно опасаясь, что его услышит кто-то посторонний, и заговорил быстро и сбивчиво, глотая слова и перескакивая с мысли на мысль.
— Но я знаю теперь! — горячо зашептал он. — Я теперь узнал, как вам стать богатыми! Очень богатыми!
Он снова боязливо оглянулся.
— Мне надо... Я не должен был рассказывать... Только это можно... Дяде Нику — можно! Чтобы он... Чтобы он пришел за мной. Туда...
— Стой-стой-стой!... — попробовал хоть как-то «въехать» в смысл его торопливых слов старый добрый дядя Полли. — Куда это — «туда»? Отчего это мы вдруг разбогатеть должны?
Шега сверкнул на него своими расширившимися от волнения глазами — глазами затравленного зверька — и тихо, но очень отчетливо прошептал:
— Я знаю, где достать «Жидкие Врата»!
Полли, который стоял перед мальчиком, согнувшись и уперев руки в колена, на какое-то мгновение замер, словно ему вступило в поясницу.
Понятное дело, как и все, кому пришлось хотя бы год-другой прожить в Транзитной фактории, Полли кое-что слышал о «Жидких Вратах». Он знал, что речь шла о неком средстве, которое, попав в организм человека, открывало ему путь в иные измерения, а через них — в какие-то невероятно далекие края. Края эти разные людишки называли по-разному. Чаще всего о тех, кому удалось воспользоваться «Жидкими Вратами», говорили иносказательно: «ушел туда, откуда редко приходят». Или: «теперь он — в Блуждающем Мире». Оттуда, куда уводили «Жидкие Врата», действительно не вернулся почти никто из тех легендарных личностей, которым удалось добыть эту субстанцию.
И о Блуждающем Мире, известном как действительно блуждающая между солнцами Галактики полумифическая планета, именуемая еще Миром Молний, он тоже слышал. Никто не знал, почему именно в этот Мир вели «Жидкие Врата».
Хранителями этой диковинной субстанции были именовавшиеся «магами» обитатели далеких и таинственных анклавов населенных пространств Шарады. Добраться до них, а затем сторговаться с магами и наконец живым — и с добычей в руках — вернуться в Транзитную факторию было делом фантастически трудным. Но — в случае удачи — на счастливчиков обрушивался золотой дождь. Всякого рода домыслов на этот счет ходило много. В большинство из них Полли не особенно верил.