Мы смущенно замолчали. Я нервно теребила в руках салфетку, настроение резко испортилось. Так вот что думают мои подруги! Может быть, они вообще не верят, что муж меня любит? А ведь никто из них никогда не видел Саида, никто не приехал на мою свадьбу, почему же тогда они судят – лишь по его по религии и национальности?
- А ты уже покупала ребенку приданое? - спросила Нина, желая разрядить обстановку.
- Еще нет. Думаю, пока слишком рано, - хмуро ответила я, безуспешно пытаясь выкинуть из головы машины слова.
Вечером за нами приехал Павел. Я с утра предусмотрительно положила свой чемодан в багажник его «Ниссана». В течение дня мне несколько раз звонили мама и Катя, и сама я страшно хотела попасть домой. Девочки выразили желание проводить меня на станцию. Я без проблем купила билет на ближайший автобус, пообещала навестить их еще раз до окончания новогодних праздников, и долго махала подругам из окна. В Твери меня встретила мама - похудевшая и какая-то грустная.
В моей комнате все осталось по-прежнему. Статуэтки, куклы, книги - все находилось на своих местах, и я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, вернувшейся из летнего лагеря. Было непривычно засыпать одной, без мужа, но, как и в прошлый вечер, усталость взяла свое. Мама настояла на том, чтобы я поела, а разговоры мы отложили на следующий день.
Проснувшись, я нашла маму на кухне с тарелкой остывших бутербродов. Увидев меня, она встрепенулась.
- Аннушка, как спалось?
- Отлично, - улыбнулась я - все-таки в моей детской кровати спится лучше всего.
- Я тебе приготовила горячие бутерброды, но они уже остыли. Может, ты хочешь что-то другое?
- Не переживай, мам. Я могу поесть и холодные. Сваришь кофе?
- Тебе разве можно?
- Не знаю, но врач не запрещал. Я стараюсь не злоупотреблять, пару чашек в день и все.
- Ну ладно, - сказала мама с сомнением в голосе. - Сделаю. Хотя я не пила кофе, когда была беременна тобой.
Я не спеша умылась и вернулась на кухню. Сейчас, при утреннем свете, я заметила у мамы темные круги под глазами, и хотя она старалась улыбаться, радостной при этом не выглядела.
- Мам, а ты чего похудела? - спросила я осторожно.
- Что? А, похудела. Не знаю, как-то само собой получилось. Я тут болела немного. Ничего серьезного, - замахала она руками, - не очень хорошо себя чувствовала, пришлось ходить по врачам.
- А что у тебя было – давление?
- Нет, просто начала быстро уставать, появились головные боли. Пошла к терапевту, ну и как обычно, он послал на обследование к другим врачам, назначил анализы, - вздохнула мама. - А от них и здоровый человек уйдет больным.
- Так что выяснили?
- Пока ничего, - поколебавшись немного, ответила мама. - Ну я еще не все обследования прошла. Ты только не переживай, ладно? Со мной все в порядке. А у тебя какие планы на сегодня?
- Точно не знаю. Вообще я бы провалялась весь день дома. Только мне надо созвониться с Катей.
- Она заходила ко мне после того, как вернулась из Египта. Очень милая девочка.
- Да, Катя очень хорошая.
- Про тебя тут многие спрашивали. Тетя ждет в гости.
- Сходим, только не сегодня.
Я позвонила Кате и договорилась прийти к ним завтра вечером. Мне больше хотелось встретиться на нейтральной территории, но сестра категорично заявила, что меня ждет вся семья.
Весь день я провела дома, щелкая каналы телевизора и рассказывая маме о своей жизни в Александрии. К вечеру зашла соседка Валентина Николаевна, с которой я старалась не пересекаться. Ее дочка Ира была моей ровесницей - она рано вышла замуж, родила двоих детей и фактически ушла от мужа, хотя развод они вроде не оформляли. По какой-то непонятной мне причине соседка считала, что раз у Иры есть абы какой муж и дети, ее жизнь удалась, и при всяком удобном случае ставила дочь мне в пример. Спорить было бесполезно: повторить судьбу Иры (которая работала нянечкой в детском саду и тянула двоих детей на мизерную зарплату и пенсию матери) я совершенно не хотела, но переубедить Валентину Николаевну мало кому удавалось. О моем замужестве им сообщила мама, и вот теперь соседка зашла по какому-то пустяковому вопросу и явно напрашивалась в гости.
Судя по доносившимся до меня звукам, мама повела Валентину Николаевну на кухню и включила чайник. Не выйти из комнаты было некрасиво. Пришлось наклеить на лицо фальшивую улыбку и плестись к ним. Валентина Николаевна сидела в кресле с внучкой на руках - при моем появлении она тут же вперилась в меня взглядом.