- Причина совершенно иная. Кое-что мне о ней известно... Я опять кивнул, и он для пущей убедительности зачастил: - А то ведь случается, что человеку приходит в голову взвалить вину на себя, как говорится, взять на себя лишнее...
Еще минут десять он продолжал убеждать меня в том же, а я согласно кивал головой, принимая правила игры. Этот поистине добрейший - человек с поистине добрейшими намерениями уже второй раз донельзя "облегчал" мою жизнь...
* * *
Работать становилось невмоготу. То, что не отпускают средств на аппараты для моих опытов, еще полбеды. Но подозрение о причинах неприязни директора к другим сотрудникам, в котором так "успешно" переубеждал меня Кирилл Мефодиевич, подтверждалось чуть ли не еженедельно. На очередном субботнике сотрудники нашей лаборатории были названы победителями в соревновании, а в приказе о благодарности за участие в субботнике нас не оказалось в списке.
Все это не могло не сказаться на работе лаборатории. Нам стыдно было вспоминать о "днях былых". Спасало нас от сознания своего полного ничтожества только то постыдное обстоятельство, что в институте дела шли все хуже и хуже.
На прежнем уровне держался только отдел Александра Игоревича. Там с успехом создавали в памяти вычислительной машины различные генетические модели, и другие отделы и лаборатории подтверждали в эксперименте их расчеты.
Александр Игоревич снова предложил мне перейти к нему, и я заколебался. Уж очень невыносимой становилась обстановка для меня. О защите диссертации пока и речи быть не могло, ежедневные мелочные придирки вконец меня измотали и озлобили. По выражению Тани, я "созрел для будки дворового пса". И все-таки продолжал опыты, обходясь скудными средствами, изобретая такие приспособления к старым аппаратам, о которых раньше и думать не смел. Сгодилась-таки нажитая по милости Толика на роликах специальность электрослесаря. Воистину "голь на выдумки хитра". Я проверял все элементы формулы полигена, выясняя, какие следует изменить, а какие можно оставить. В процессе изобретательства я получил два патента, которые, как оказалось, вызвали зависть у многих моих коллег и даже принесли мне некоторый доход. Я так изучил различные варианты соединений аминокислот, что иногда мог без математических расчетов предсказать их поведение в сложных растворах.
Работа и борьба за "выживание" отнимали все мои силы, энергию, время. И вопрос о свадьбе само собой отложился на неопределенное время. Незаметно я как-то отдалился в эти недели от Тани, а она предпочитала и умела не напоминать о себе.
Всего два раза мы выбрились в кино, одни раз съездили на выставку генноинженерной техники, а потом целовались допьяна на скамейке в парке. Пахли весной ее волосы, в глазах, глубоких и загадочных, мерцали недостижимые искорки, и податливо и дразняще открывались ее губы под напором моих. Я чувствовал ее дыхание то на носу, то на щеке, то на шее...
А затем состоялась защита докторской диссертации любимчика заместителя директора Рожвой. Прошла она, как мне рассказывали, блестяще-отвратительно, роли были четко расписаны заранее, потенциальных мятежников и независимых отправили в отпуска и командировки, созвали из других городов надежных "варягов".
После защиты Рожва, воспользовавшись тем, что она состоялась накануне его дня рождения, выждав для маскировки неделю-другую, закатил пир в ресторане на речном вокзале и заказал теплоход для ночной прогулки по Днепру. Я подозревал, что купеческий размах празднованию был придан по желанию Владимира Лукьяновича. Есть у людей привычки, от которых они не в силах отказаться.
Вся эта послезащитная кутерьма коснулась меня непосредственно, потому что Таня как бы вскользь обронила:
- Жаль, но не смогу поехать с тобой на Десну. Жена Рожвы, Тася, моя давняя подружка. Со школы. Я должна буду пойти с ними в ресторан, а потом покататься на теплоходе...
- Ну и друзья у тебя школьные, - проворчал я. - Как на подбор, детки или жены именитых людей, каких-то тузов козырных.
- Такой район - такая школа. Мы же не выбираем ни родителей, ни место жительства в детстве и юности. Хорошо еще, что позволено выбирать любимых.
Она потянулась ко мне, но я отстранился:
- Значит, принесешь себя в жертву законам дружбы? Тем более что на праздновании будет столько удачливых молодых людей. Рожва не водит дружбу с кем попало.
- Если хочешь, пойдем со мной.
Я захлебнулся невысказанными словами. В них были обида, ревность, злость. Неужели она ничего не помнит? Забыла, как выступал красавчик Рожва на моей защите? Или ей надоел неудачник? Ну, конечно, сколько можно быть подругой-утешительницей? Не лучше ли разделить с кем-то триумф и все его выгоды?
- Каждый заслуживает того пути, который выбирает, - сквозь зубы сказал я. - Иди куда хочешь. На все четыре стороны вместе с розой ветров!
И ушел. Чтобы больше не встречаться с ней, а при встречах отворачиваться. Чтобы завтра же перейти в отдел Александра Игоревича. Чтобы бежать от предателей, врагов, сочувствующих, жалеющих, от собственного упрямства, от верности делу, которое начинал с Виктором Сергеевичем Кому в наше время нужна такая верность? Кто ее оценит?
...Тем же вечером я пришел к речному вокзалу. Возбужденно чирикали воробьи. Теплый ветер нес букеты запахов. Сквозь удушливую гарь причаливающих и отплывающих теплоходов различался запах речной воды, похожий, на запах рыбы. Музыка возникла внезапно. Вальс. Сейчас там, в ресторане, закружатся пары... Я пришел, чтобы наконец-то полностью избавиться от еще одного наваждения в своей жизни, чтобы увидеть Таню танцующей с кем-то из дружков - или теперь уже - последователей и учеников Рожвы, а среди них немало таких же записных красавцев, как их патрон. Я пришел, чтобы своими глазами запечатлеть, как она уедет с одним из них на теплоходе, и он будет, обнимая, бережно поддерживать ее. Я чувствовал тяжесть своих тренированных кулаков, а в горле клокотала бешеная ярость. Поделом мне! Забылся? Кто ты такой? Передержаиный холостяк, заурядный тип, неудачник с претензиями Тебя стыдно пригласить в дом, познакомить с родителями. "После защиты". Что же, на всякий случай стоит подождать: а вдруг вопреки всему ты выплывешь? Тем более что во времена оны и Кирилл Мефодиевич и Виктор Сергеевич говорили... От тебя и твоего полигена ждали чуда. Ждала и она. Желала превратить жизнь в беспроигрышную лотерею. Нет, дорогая, так не бывает. В жизни как в карточной игре: кто не делает ставок и не рискует, тот не выигрывает! А что выиграет тот, кто поставил все? Например, такой, как я?..