Выбрать главу

И вот она здесь. Проклятый алхимик, это все с его подачи. Впрочем, с него теперь не спросишь…

Чем ближе Рика подходила к дому, тем медленнее становился ее шаг, как будто ноги не отпускал пляжный песок. Наконец, она начала подниматься на холмик, на котором стоял дом, и ее взору открылась внутренняя часть веранды. Там, на скамейке у столика, в легком ситцевом платьице и элегантной, летней шляпке сидела она. Камина читала книгу. За годы она очень изменилась, что не удивительно. Стала настоящей красавицей: худенькая, хрупкая, воздушная и, вместе с тем, статная и элегантная. Впрочем, Рика тут же отметила, что и детские черты сестры никуда не делись. Ямки на щечках, озорной прищур в глазах, едва заметная складка на лбу, когда девушка хмурилась.

Переворачивая страницу, Камина краем глаза заметила чужое присутствие, она подняла голову. Сердце Рики замерло, девушка готова была поклясться, что никогда не испытывала такого страха, ноги и руки онемели, лицо одеревенело, во взгляде перемешалось все: мольба, страх, страдание, так, наверное, жертва смотрит на палача.

Камина выпрямилась, глаза ее округлились от удивления, шляпка слетела с головы от порыва ветра, который тут же подхватил белоснежные волосы и растрепал их в разные стороны. Девушка совсем по-детски поджала нижнюю губу, выгнув брови домиком, глаза ее наполнились крупными слезами. Камина протянула руки навстречу сестре.

В ту же секунду Рика сорвалась с места, к черту онемевшие ноги, она в несколько шагов преодолела, разделяющее их расстояние и бросилась Камине в ноги. Обняла ее, уткнувшись в колени и заплакала, зарыдала, как ребенок. Все, что накопилось за эти долгие годы: горе, радость, страх, разочарование, все хорошее и плохое, потоком вырывалось из Рики. Ками же грустно, улыбаясь, нежно гладила сестру по голове, ее лицо светилось от счастья. Так они просидели почти полчаса, пока Камина не сказала тихо:

— Добро пожаловать домой.

***

Вереска сложно было чем-то удивить. Во-первых, потому что сумеречных, в принципе, учили ничему не удивляться. Во-вторых, и сам Вереск повидал в жизни многое, для того чтобы сохранять хладнокровие в любой ситуации. Но то, что творилась в убежище организации, похитившей Камень страданий, мало кого могло оставить равнодушным.

Вышел сумеречный на это место почти случайно. Выслеживая Лагола, в Этуме он узнал, что юноша входил в состав группы, преследовавшей Эркату с камнем. Дальше пришлось попетлять. Дошёл Вереск до самого Адэ. У храма Ридума-Ми, немногим разминулся с отрядом наемников, зато нашел Эркату. Пришлось задержаться, придать сумеречного земле — священный долг. Ордену и так нелегко еще и лучшие воины уходят. Впрочем, Вереск знал, печаль его была не столько из-за кризиса ордена, ему нравилась Эрката, и он жалел о ее смерти. Но кажется его бывший ученик не был причастен к случившемуся, не прямо, во всяком случае.

На севере от Сторна Вереск выследил караван наемников, перевозивший какое-то оборудование в Ринт. В городе следы затерялись, но сумеречному повезло, он столкнулся давнишним знакомым — с алхимиком, которого несколько месяцев назад преследовал Лагол. Юноша-то и привел Вереска к логову врага.

За несколько часов наблюдения, сумеречный пришел к выводу, что проникнуть во дворец незамеченным, да еще забрать артефакт — задача невыполнимая, впрочем, как и найти тут Лагола. Но вскоре события приняли немыслимый оборот: перед замком появляется разрыв, из него, сначала выскакивает алхимик, а затем лезут демоны. Воспользовавшись неразберихой, Вереск смог незамеченным проникнуть на базу организации.

Блуждая по коридорам и прочим помещениям дворца, избегая встречи с обитателями и, напавшими на них демонами, сумеречный увидел много отвратительных вещей, при всем бы своем желании, Вереск не смог бы сказать, чем занимается эта могущественная организация и какие цели преследует. Впрочем, сейчас ему было не до этого.

В какой-то момент, будто неведомая сила вырвалась наружу, гору затрясло, так, что понадобилась вся сноровка сумеречного, чтобы избежать обвалов. Землетрясение прекратилась, но через некоторое время повторилось вновь, однако было уже не таким длительным.

Разведка докладывала, что Камень страданий нужен организации для какого-то могущественного ритуала. Не нужно было быть академиком, чтобы понять: ритуал либо завершился, либо идет полным ходом. Артефакт, вероятнее всего, уже не вернуть. Оставался Лагол, но и его в этом хаосе найти будет сложно, да и не факт, что он вообще находится здесь.

Чтобы обойти очередной завал, Вереску пришлось свернуть в странный проход со снижением между двумя массивными, но невысокими лестницами. На одной из стен помещения красовалась искусная фреска. Еще в комнате было два трупа, один — незнакомый мужчина лет сорока, со шрамом на щеке, другой…

Тот, кого Вереск почти полгода пытался вернуть назад и представить совету менторов. Юный сумеречный Лагол. Его ученик.

Вереск вздохнул и присел на корточки рядом с юношей. Что он нашел в нем? Что увидел? Очевидно, что-то особенное, иначе, как объяснить неоднократное нарушение устава. Сначала Вереск сам попросил дать ему в ученики Лагола, хотя так в ордене было не принято, совет сам решал этот вопрос. Но ментору, за выслугу лет пошли навстречу. Потом различные послабления, как-то уж излишне Вереск оберегал юношу, сам того не замечая. Да, что далеко ходить! Взять хотя бы его поручение по представлению опального сумеречного в совет. Это не работа опытного ментора, а игра в кошки мышки. Сначала он дал уйти ему в Араке, затем эта бессмысленная уступка в Патале с предложением явиться на суд добровольно. Разуметься, Лагол этого не сделал.

Через несколько недель Вереску не составило труда выследить бывшего ученика в небольшой деревеньке недалеко от Паталы, там он жил с молодой женщиной, поставившей его после ранения на ноги. И тут ментор не проявил ретивости для выполнения задания. Наблюдал. Зачем? Да он и сам толком не знал ответа. Но что-то вызывало в его душе смятение, видя, какие изменения происходят с его учеником. Что-то, это новое, непослушное поколение — талантливые, молодые ребята вроде Эркаты и Лагола, хотели сказать и показать старикам, но менторы не понимали их посыла. И сейчас Вереск, как никогда остро понял, что, если они так и не поймут, то орден сумеречных ждет бесславная участь — кануть в историю.

Краем глаза ментор уловил едва различимое движение, простой человек ни за что бы его и не заметил, да еще и при таком слабом освещении. Что-то шевельнулось в складках одежды Лагола. Живот? Вереск молниеносно приблизился к своему бывшему ученику и приложил палец к шее. Не может быть, вот тебе и опытный сумеречный, не смог отличить покойника от живого человека.

Пульс и дыхание были очень слабыми, однако надежда еще оставалась. Конечно, Вереск не слишком разбирался в медицине, но каждого сумеречного обязательно обучают ее основам, ведь их деятельность постоянно связанна с рисками для здоровья: ранения, отравления, травмы и прочее. Ментор оказал возможную помощь: промыл и перевязал раны, дал, необходимое в таких случаях лекарство, специальный отвар, способствующий нормализации и увеличения объема крови, через силу напоил юношу. Больше тут сделать ничего было нельзя, нужен врач.

Вереск сел напротив Лагола, внимательно всматриваясь в лицо юноши и о чем-то размышляя, затем вздохнул, поднялся и взвалил тело ученика на плечи. До ближайшего места, где могли оказать необходимую помощь, несколько дней пути. Что ж теперь только от воли Лагола и его желания жить зависит, вынесет ли он этот путь или нет.

Юноша дважды приходил в сознание. В первый раз взгляд его был неосмысленным, блуждающим, во второй, когда Вереск сделал ночной привал и готовил что-то у костра, Лагол посмотрел на него обреченно и сбессильной злостью, поняв, видимо, в чьи руки он попал.

Однако какие бы отношения не были между учеником и наставником, какую бы обиду и злость не держало сердце юноши на своего бывшего учителя, когда Торн, через несколько недель, стоял возле, до боли знакомой калитки, и смотрел на светящуюся от счастья Аделу, он понял, что обязан ментору гораздо большим, чем жизнью и долг этот бывший сумеречный Лагол никогда не забудет.