***
Конец лета в южной части Инамии — очень пестрое время года. Деревни, пашни, леса и луга играли сотнями красок. Осень, после мягкого, теплого, но короткого лета, приходила в эти края быстро, но тоже была скоротечна. И потому так ярки были контрасты. Пышные, богатые листвой деревья, уже рядили рыжие и желтые краски. Поля — наполовину золотые, от поспевшей пшеницы, наполовину коричневые, от перепаханной земли. До холодов времени оставалось не много, это знал каждый пахарь, садовник и огородник, нужно поскорее собрать урожай и подготовить землю для следующего года.
Деревни южной Инамии тоже были хороши. Еще не успели отцвести поздние цветы, а деревья и кусты ломились от плодов. Жители вовсю принялись выкапывать различный корнеплод. Запахи плодоносной земли, цветов и фруктов нежно витали возле домов.
В Инамии, из-за сурового климата, всегда были проблемы с продовольствием, которые в современной стране решались исключительно договорами на экспорт из Верисии и Адэ. Однако многие южные деревни могли прокормить не только себя, но и ближайшие города, особенно, если лето было урожайным. Инамийцы, занимающиеся сельским хозяйством, знали цену своего труда и почитали благодетель земли. Во время сбора урожая никто не отлынивал от работы и каждый с большим трепетом и вниманием относился не только к общему для поселения хозяйству, но и к собственным садам и огородам.
Деревня Имдиль, на юго-западе Инамии не была исключением. Очередное солнечное утро жители деревни встречали радостными перекликами, звонким смехом. Кто-то уже вовсю трудился в саду или огороде, кто-то шел на пашни. Исключение составлял лишь обитатель уютного, двухэтажного домика на окраине деревни. Впрочем, никто из жителей Имдиль на это внимания не обращал, в силу нескольких причин.
Появление чужака полгода назад взбудоражило всю деревню. Слишком уж таинственным оно было.
Местный лесник обнаружил недалеко от поселения шов, тогда, после катаклизма на северо-востоке Инамии это не было редкостью. Тут же вызвали дежурившую неподалеку бригаду магов. Такие отряды работали по всей восточной части страны, созданы они были как раз для ликвидации разрывов. Шов быстро запечатали и хотели было уже покидать место, как вдруг один из магов обнаружил в высокой траве неподалеку тело. Сначала подумали — покойник, никто бы не продержался рядом с разрывом так долго, но таинственный юноша был жив, просто без сознания. Волшебники притащили его в деревню, обрадовать близких. Но оказалось никто, ни в деревне, ни в окрестностях, парня никогда не видел.
Юношу доставили в ближайшую больницу и там, через сутки он очнулся. Рассказывал о себе пришелец неохотно и скупо. Вопросов тоже почти не задавал, лишь поинтересовался, где находится и что происходило в последнее время, особенно его интересовали события на северо-востоке.
По рассказу юноши, он направлялся в Имдиль осмотреть дом, доставшийся ему по наследству. Особняк этот в деревне знал каждый, дорогой, хоть и не большой домик пустовал, сколько его помнили. Юноша предъявил свои документы и пароль от ячейки одного из банков Санары, где, со слов пришельца, хранились бумаги, подтверждающие его право на собственность. Молодой человек нанял юриста, так как о самостоятельной поездке в Санару в его состоянии, не могло быть и речи. Поверенный вернулся через пару дней с официальными бумагами. Юноша вернулся в Имдиль и беспрепятственно посилился в особняке.
Местные, за символическую плату (денег у нового члена общины почти не было) помогли привести дом в порядок, да и после, регулярно помогали бедолаге в быту. Но удивительное дело — всего через пару месяцев оказалось, что жители Имдиль нуждались в юноше гораздо больше, чем он в них. Оказалось, пришелец серьезно разбирается во многих вопросах, связанных с медициной, сельским хозяйством и даже с кузнечным делом. Помимо этого мог сделать зелья отпугивающие хищников или долгое время поддерживающие в теле тепло, что было особенно ценно в длинные, суровые зимы. В общем, юноша стал пользоваться в деревне незыблемым авторитетом, и чуть не каждый день, к нему, после обеда выстраивалась очередь. Даже старожилы ворчащие, что, дескать, какой-то чужеземец будет давать тут свои советы, со временем начали навещать юношу и всячески защищать и отстаивать его в любых спорах.
Часто юноша шутил, принимая в очередной раз толпу народа: что они будут делать, когда он уедет? Однако никто этого всерьез не воспринимал. Никому он, похоже, не был нужен, ведь никто за полгода его не искал. Родственников у юноши, по всей видимости, не было, раз особняк пустовал столько времени и он единственный, кто предъявил на него права. Друзей не было, наверное, из-за его странного, нелюдимого характера. Да и жены, видать, никогда не бывало, кому он такой нужен…
Полгода так и было, да. Но сегодня жители деревни поняли, что ошибались. В деревню приехала чужестранка…
Юноша же начинал свой день, как обычно, ни что не предвещало сбоя в привычном распорядке дня. Умылся, теперь это уже не занимало так много времени, как вначале. Пошел готовить завтрак. Собственно, приготовить нужно было чай, горячие пирожки уже ждали на столе — дело рук заботливой соседки Магды. Юноша пошарил рукой по нужной полке и нахмурился. Сколько можно было говорить, чтобы оставляли вещи на одних и тех же местах? Юноша не то, чтобы злился, он понимал, они это не со зла, просто опять уборку делали — знак признательности за помощь, ну, и, наверное, реализация материнских инстинктов. Только вот молодому человеку вреда от такой помощи было больше, чем пользы. Однажды, например, он заварил вместо чая горчицу, в другой раз знатно посластил сахаром отбивную. Потом, конечно, юноша стал осторожнее и прежде чем добавлять приправу, он сначала нюхал содержимое банки или пробовал на вкус. Беда только в том, что до того как понюхать или попробовать, нужно было сначала найти.
О, какая-то баночка. Так. Шалфей. Нет, так дело пойдет очень долго. Юноша прикрыл веки и полминуты простоял с закрытыми глазами, а когда открыл их, белые, выцветшие, они обрели легкий, едва заметный, фиолетовый оттенок. Молодой человек быстро осмотрел полки. Ага, вот она. Он взялся за банку и закрыл глаза, которые снова становились блеклыми, лицо его исказилось гримасой боли. Свободной рукой юноша вцепился в столешницу. Простоял так с минуту, потом расслабился. Ничего, уже не так больно и не так долго — хороший знак, наверное.
Юноша пошарил рукой по соседнему столику, нащупал металлическую чашку, налил в нее из ковша воды и поставил на уже разогретую печь (видимо, тоже стараниями Магды). После, немного шаркающей походкой, хотя гораздо увереннее, чем было несколько месяцев назад, юноша подошел к обеденному столику и сел на излюбленное место, напротив окна. Пусть он не видел пейзажа снаружи, но ему нравилось чувствовать, как солнышко ласкает кожу на лице. Вдруг на самой границе слуха возник звук. Шаги. Странно, для местных слишком рано, разве случилось что…
Но никто из жителей деревни беспокоить юношу в столь ранний час не решился бы, тем более ничего экстренного в поселении не происходило. А по дорожке, вдоль забора шла та самая чужестранка, приехавшая в Имдиль часом ранее. Это была совсем молодая еще девушка с темными, подстриженными в каре волосами. Внешний вид ее, и стиль одежды выдавали в ней уроженку Верисии, а аристократические черты лица и белая, нежная кожа, намекали на высокое происхождение.
Чужестранка подошла к калитке, привычным жестом поправила волосы и тут же поморщилась, недовольная этим неуместным действием, глубоко вздохнула и вошла во двор. Минуту постояла на месте, осматриваясь, затем направилась к звоночку возле двери, снова глубоко вздохнула и уверенно потянулась к шнурку колокольчика, на конце которого висел искусно сделанный значок в виде синей птички.