— А пока, — после некоторой паузы продолжил священник. — Везите его в храм под Ар-Ни, я приеду позже. Это хорошее, тихое место, лучше для того, чтобы восстановить израненную душу, не придумаешь, — явно думая о чем-то другом, медленно закончил старик.
— А император? — удивленно спросил смуглолицый.
— Передам посыльным письмо, где…
Дальше Лекс не слышал, сознание, словно огонек тоненькой свечи на ветру, трепыхалось из последних сил, но все же уступило забвению.
Очнулся Лекс посреди просторной, светлой комнаты. Он лежал на узкой, старинной кровати с замысловатыми узорами на спинках. Из мебели: стул, круглый столик, два шкафа. Вокруг расставлено и развешано большое количество всяческих безделушек: бус, ваз, амулетов, каких-то предметов непонятного назначения. И без зрения алхимика понятно — магические артефакты. Еще в комнате было огромное, в полстены, витражное окно с изображением девушки на коленях, срывающей розу, рядом стоял по-военному одетый, черноволосый мужчина — несомненно Юния и ее самый преданный последователь Крайм.
Скрипнула и тут же закрылась дверь. Лекс не успел заметить, кто заглядывал внутрь, услышал только гулкие, частые шаги по коридору. Юноша с трудом принял сидячее положение, подперев подушку под спину. В общем-то, вопреки ожиданиям, чувствовал он себя неплохо. Только голова болела, да тело ослабло.
Через минуту в дверь постучали и тут же вошли. Это были те двое мужчин, которых Лекс видел перед тем, как потерять сознание.
— Ого, очнулся уже! — тут же начал старик, войдя в комнату и заняв единственный стул. Второй священник остался у двери, скрестив руки на груди, он прислонился к косяку и недоверчиво поглядывал на Лекса.
— Как ты себя чувствуешь? — продолжал между тем старик.
— Мм, — замешкался Лекс. — Неплохо, спасибо.
Повисла пауза, незнакомцы внимательно рассматривали юношу, не торопясь продолжать разговор и тот, чтобы сгладить неловкость, спросил:
— А, кто вы?
— Я?! — как-то даже излишне удивился старик. — Эгхм, ни и ну, хе-хе, что ж, действительно, я не представился. Меня зовут Дориен, я скромный служитель церкви Юнии, — его спутник не смог сдержать усмешку, старик строго посмотрел на него и продолжил:
— А это мой помощник — Пирл.
Мужчина у двери чуть поклонился.
— Что ж, — продолжал Дориен. — Можем ли мы теперь узнать, с кем имеем честь.
Юноша непонимающе смотрел на священника, потом вдруг сообразил, чего от него хотят и, торопясь, заговорил:
— Ах, да я… Меня зовут Лекс. Лекс Сион, — добавил он, погодя. — Я алхимик.
— Да, это мы поняли по твоему снаряжению. Но как ты оказался в Рейдберге? Так далеко от Академии!
— Я не являюсь больше учеником Академии, — вздыхая, ответил Лекс и, столкнувшись с непонимающим взглядом — все-таки его возраст явно говорил о том, что он не мог еще окончить обучение, добавил:
— Меня отчислили.
— О-о, — неопределенно промычал Дориен.
— Но гораздо важнее, — юноша поторопился сменить тему, видя, как в глазах собеседника назревает новый вопрос. — Что со мной случилось вчера? Я… мною, как будто кто-то управлял.
— Не вчера, — спокойно поправил священник. — Три дня назад. Да, именно столько ты был в беспамятстве, — ответил он на изумление в глазах Лекса. — Ты одержим, мальчик мой. И там, Рейдберге, демон смог взять контроль над твоим разумом. Однако нам удалось спасти тебя.
— Выходит, демона больше нет? — с надеждой спросил юноша.
— Не все так просто, — Дориен печально покачал головой. — Когда демон овладевает жертвой, разделить их уже невозможно, во всяком случае, достоверных прецедентов не случалось.
Лекс заметно погрустнел, уставившись на свои руки, а Дориен, выждав несколько секунд, продолжил доверительным тоном:
— Скажи, дружок, когда и при каких обстоятельствах, ты столкнулся с аурой Нижнего мира?
Лекс долго молчал, размышляя, о чем можно сказать, а о чем лучше промолчать. Если подумать, его зачем-то оставили в живых, значит, надежда есть. К тому же, после всего увиденного священниками, скрывать что-то нет смысла. Он тихо заговорил:
— Это как раз связанно с моим отчислением. Я ошибся в расчетах, проводя ритуал, и нечаянно создал шов… Прямо в общежитии, — виновато закончил он.
— Ого, — задумчиво проговорил Дориен, почесывая подбородок, но вдруг его что-то осенило, и он возбужденно сказал:
— Погоди-ка, случай в академии два года назад?! — Лекс удивленно кивнул. — Ничего себе. Я был в Мисурии в это время… Там не шов — целый проход был, — тихо закончил он, задумчиво рассматривая Лекса, но тут глаза его снова округлились:
— Ты хочешь сказать, что тогда и встретился с демоном?! — Лекс снова смиренно кивнул. — Ты одержим два года?! Вот так-та-ак… Ну, да — влияние Нижнего мира, период Галлафа как раз вошел в активную фазу неделю назад. И все же два года — это немыслимо, — Дориен многозначительно посмотрел на Пирла, тот задумчиво хмурился.
Лекс, неправильно истолковав этот взгляд, робко спросил:
— Что со мной теперь будет? Вы меня… — он замолчал, не зная, как закончить. Дориен полминуты непонимающе смотрел на юношу, пытаясь понять, что тот имеет ввиду, а когда сообразил, вскинулся и суетливо замахал руками:
— Нет-нет, что ты! За кого ты нас принимаешь?!
— Но ты же сказал — надежды нет, от демона не избавиться, а значит — вопрос времени, когда он завладеет мной.
— Я думаю, что надежда как раз кроется в тебе, мой мальчик, если мы поймем, как тебе удавалось так долго сдерживать демона, возможно, мы станем на шаг ближе к избавлению от их влияния, от их угрозы. Это надежда для многих несчастных душ, которые, по воле злого рока, станут жертвами темных сил, — священник улыбнулся, глядя на зачарованно слушающего юношу, и бодро закончил:
— Но, чтобы достичь целей, необходимо много тренироваться. Ты готов?
Лекс уверенно кивнул головой.
***
У Сторна были ранним вечером. Хотя в здешних краях в это время года солнце уже давно скрылось за горизонтом. В город, однако же, сразу не сунулись. Сначала Лекс решил разведать обстановку. Оставив Эмилию в березовой рощице, облюбовавшей высокий холм, он, воспользовавшись сумерками так, чтобы даже в хорошо освещенном городе, на нем было бы сложно остановить взгляд, отправился в Сторн.
Сначала побродил по окраинам, затем зашел в несколько магазинов, выпил чашку чая в кафе и, осмелев, наведался даже в пару злачных мест и в отделение почтовой службы. Все было тихо. Даже намека на действия тайной полиции не было. Подозрительных лиц Лекс тоже не обнаружил. Вообще город, как всякая далекая от центра провинция, вел свой размеренный, спокойны ритм жизни. Конечно, если только, Лекса не подвело чутье, или же наблюдение велось слишком скрытно. Но делать нечего, других вариантов не было, а значит, приходилось рисковать. Сион отправился к Эмилии, они оба вернулись в город и уже не слишком таясь, сняли в одной из гостиниц номер.
За ночь никаких происшествий не случилось, и на утро парочка отправилась в город, собирать информацию: Эмилия — в торговый квартал и библиотеку, Лекс — по ремесленным мастерским, барам и окраинным районам города.
Вечером встретились в кафе своей гостиницы, обсудить результаты. Собранная информация была скупа. Многие помнили деспотичного и чудаковатого графа Канора. Он был влиятельнейшим человеком восточной области Инамии, основал и содержал несколько фабрик, способствовал процветанию города. К тому же был родней какого-то знатного рода, стоящего чуть не у самой власти республики. Граф любил приложиться к алкоголю, а когда выпивал, становился буйным и злым. И слуги, и горожане старались в такие моменты не попадаться ему на глаза. Чудил, будучи пьяным, страшно. Мог голым пойти на рыбалку, однажды подрался с собакой одного заезжего купчишки, забил животину до смерти. Явился в городскую библиотеку, стал рвать и жечь книги, вопя, что от них все зло. И прочее, и прочее. Но, не смотря на все эти выходки, был умным и проницательным, накопил приличный капитал и завел высокие связи. Семьи у графа не было, его даже в обществе женщины ни разу не видели, что способствовало росту различных слухов. Но, как бы то ни было, Канор умер от вскрывшейся язвы желудка пятнадцать лет назад, и потомков после себя не оставил. И тут-то самое удивительное: что стало с богатым наследством графа, решительно никто не знал. А о его особняке жители, как сговорившись, не проронили ни слова. Это при том, что биографию Канора, даже с самыми интимными подробностями, мог рассказать каждый.