— А что это за парень, который ведет колонку? — спрашивает Энни.
— Ты разве не слышала? Ну, тот, с которым раньше жила наша судья. Как его зовут, судья?
— Мариэтта, это было еще во времена Средневековья.
Однако на миниатюрном личике Энни уже появилось восторженное выражение. Она восхищалась достижениями Сонни на любовном фронте.
— Он подвизается в «Трибюн», — говорит Мариэтта. — О чем он пишет, судья?
— О стиле жизни. Я бы назвала это так. Точка зрения человека — осколка шестидесятых.
— Верно. Знаете, какими забавными бывают люди в своих увлечениях.
— Если не ошибаюсь, его колонка называется «Путеводитель уцелевшего», — говорит Сонни. — Он печатается под именем Майкла Фрейна. Его статьи публикуют в других газетах, — добавляет она и тут же, к своему ужасу, осознает, что угодила в силки, расставленные Мариэттой, и откровенно хвастается связью с парнем, который появился в ее жизни и затем исчез из нее еще до того, как отплыл Ноев ковчег.
— О, я читала, — говорит Энни. — Очень забавно. Так, значит, этот обозреватель был вашим бойфрендом?
— Очень недолго. Вообще-то его зовут не Майкл Фрейн, а Сет Вейсман. Майкл Фрейн — литературный псевдоним. По правде сказать, тут получилась некоторая путаница. В тот период мы знали человека по имени Майкл Фрейн. Он жил в том же доме.
— С Нилом Эдгаром и прочими?
— Правильно. Нил и его родители жили в одной квартире, а мы с Сетом в другой. И еще Майкл Фрейн. Ну и другие люди, конечно.
— Да у вас там целая коммуна была, — говорит Мариэтта.
У Сонни нет больше сил сдерживать смех. Иногда Мариэтта может выдать нечто вроде: «Ну, с вами, белыми ребятами, не соскучишься. У вас точно не все ладно с мозгами».
— И все-таки в те годы чувствовался какой-то радостный, оптимистический настрой, — продолжала Сонни. — Все были молоды, еще не отгородились друг от друга стенами и разными другими границами, видимыми и невидимыми. У нас в квартире вечно торчал лучший друг Сета, учившийся на юридическом факультете. Кажется, его звали Хоби. Большой, смешной малый, черный. У него был неугомонный, живой характер заводилы.
Энни подняла голову и теперь изучающе смотрела на судью, пытаясь осмыслить все это — имена, связи. У нее тонкие черты лица. Глаза кажутся слишком маленькими на фоне широких, скуластых щек.
Сонни начинает повторяться:
— Майкл не был моим бойфрендом. Моего бойфренда звали Сет. Это тот парень, который ведет колонку в газете. Однако он пользуется литературным псевдонимом Майкл Фрейн.
Мариэтта с недоверчивым видом искушенной в таких делах жительницы большого города задает наконец вопрос, который давно уже вертится у нее на кончике языка:
— Ну а что случилось с Майклом Фрейном?
— У меня нет ни малейшего представления, — отвечает Сонни. — Клянусь Всевышним! К тому времени мы с Сетом уже расстались. — Иногда, когда Сонни видит это имя и рисунок вверху колонки, ее охватывает внезапный приступ любопытства. Как Сет стал Майклом? Куда девался Майкл? Эти вопросы даже сейчас вызывали у нее чувство неловкости и тревоги.
Разговор о Сете, о газетах опять направляет мысли Сонни в сторону Джун Эдгар и убийства. В зале суда наверняка будут репортеры. Белая леди убита выстрелами из проезжавшего автомобиля. Мать инспектора отдела условных наказаний. Бывшая жена видного политика. А Любич-то прав. Дело пахнет скандалом.
— Я хочу оставить это дело себе, — говорит она Мариэтте.
Вовсе не потому, что Сонни любит находиться в центре внимания. Поскольку всем судьям-новичкам приходится через шесть лет после назначения проходить процедуру повторного утверждения в должности, они, как правило, стараются избежать публичности, чтобы у выборщиков не было повода проголосовать против. Сейчас Сонни притягивало к себе именно прошлое, оно манило и завораживало. Не извлеченные из-под глубины лет остатки ее собственного существования. Что-то там, далеко позади — возможно, просто ее молодость, — возбуждало любопытство, смутное, волнующее кровь желание поразмышлять о том пути, какой она прошла с тех пор.
— Хорошо, оно будет числиться за вами, — отвечает Мариэтта.
Тем более что председатель суда не любит, когда приходится менять судей. Судьи — юристы, крючкотворы, бюрократы по призванию и образованию — нередко ловчат, стараясь спихнуть запутанные и скользкие дела более совестливым и простодушным коллегам. В результате председатель суда Брендон Туи вынужден был установить строгие правила. От одной мысли о Туи и его эдиктах Сонни бросает в дрожь. И вообще, выросшая в семье без отца, Сонни неизменно тряслась и робела перед мужчинами определенного возраста. А Туи — прожженный политикан, чья честность давно уже под вопросом, — всегда испытывал неприязнь как к Сонни, так и к комиссии по судебной реформе, которая прислала ее в его вотчину. В общении с Сонни он, как правило, вежлив, даже до приторности. Однако Сэнди Штерн, старый друг Сонни, время от времени исполнявший роль ее наставника, зашел в своих измышлениях слишком далеко. Он предположил, что Туи назначил Сонни в уголовное отделение, несмотря на ее ограниченный юридический опыт — год в отделении бракоразводных процессов и несколько месяцев в уголовных судах низших инстанций, — в надежде, что там выявится ее полная несостоятельность и некомпетентность.