У Орделла была такая привычка: если ему было что-то нужно, он опускал лицо так, что его глаза поднимались на собеседника, как темные солнца. Точно так же поступал и Эдгар. Забавное совпадение. Хардкор находился у себя на семнадцатом этаже. Он называл это помещение «центральная», словно речь шла о командном пункте армейского соединения или полицейской штаб-квартире. В действительности же это была квартира какой-то старухи, которую «УЧС» присвоили себе.
— Всего-навсего один раз, — сказал Хардкор. — Мы в безвыходном положении, понимаешь? Ну и потом, вся эта хрень с деньгами, которые мы должны были получить. Короче, как только деньги будут у нас — а ты сказал, что это не займет много времени, — мы проведем всю эту долбаную организаторскую работу и проголосуем за твоего папашу и тех парней, каких вам нужно. Верно?
Хардкор так и не сказал конкретно, что должен был сделать Нил. Однако Нил понимал, что он еще вернется к этому вопросу. Он догадывался, о каком одолжении просил Хардкор. У Нила холодок пробежал по коже, однако он сделал вид, что ничего не случилось, и, сказав: «Ладно, там посмотрим», — пошел к своей машине. Разумеется, на следующей неделе Хардкор снова заговорил о своей просьбе.
— Баг тебе покажет, — сказал он на этот раз, когда Нил спросил у него, что он имел в виду.
Хардкор поскреб щеку и отвернулся. Он должен был контролировать свой бизнес, который делался на улице. Из этой квартиры на семнадцатом этаже он прекрасно видел все, что творилось на перекрестке Грей-стрит и Лоуренс-стрит. И с какой бы стороны ни примчались машины оперативного подразделения полиции или тик-таки, они не могли не быть замеченными Хардкором. Внезапно Нилу стало ясно, почему Хардкор решил расположиться именно здесь. Этот гангстер в своем роде гений, подумал Нил.
— Покажи мне.
— Хоумгерл покажет тебе, я же сказал.
— Я не говорю, что берусь. Просто хочу посмотреть, понимаешь?
— Хочешь примериться, не заиграет ли у тебя очко?
— Мне нужно знать все. Как я буду себя чувствовать? Мне нужно продумать все от начала и до конца.
— Тебя не заловят. Если тебя поймают, то первое же слово, которое вылетит из твоего рта, будет «Хардкор», правильно? Груз должен быть доставлен, и я все сделаю так, чтобы тебя не взяли за жопу, приятель.
— Я хочу посмотреть.
— Лавиния покажет тебе.
И вот она повела его по улице к одному из заброшенных кирпичных зданий на Лоуренс-стрит с окнами, забитыми досками, и лужайками с вытоптанной травой. Это был один из притонов наркоманов. Лавиния шла в трех шагах впереди Нила.
— Я же говорила, — сказала она. — Ты думал, ты самый умный, думал, тебе удастся выкрутиться, а я предупреждала тебя.
Она грустно покачала головой.
В здании никого не было. На первом этаже одна квартирная дверь была выбита. Кто-то ударил в нее снаружи с такой силой, что она развалилась на две части, одна из которых упала внутрь, в прихожую, а вторая осталась висеть на петлях. Тик-таки регулярно, не менее одного раза в месяц устраивали здесь рейды и облавы. Пахло специфически. Так пахнет везде, где постоянно курят марихуану. Дым въедается в стены и потолок и остается в них навсегда. Однако, судя по всему, здесь забивали косячки совсем недавно, несмотря на то что со времени последней облавы прошла всего пара дней. Электричества здесь, конечно, уже не было, и широкий лестничный проем освещался благодаря свету, поступавшему из окна лестничной клетки на четвертом этаже, которое не было заколочено досками. Они стали подниматься вверх. Все, что могло пригодиться, было разворовано: осветительная арматура с проводами, дверные ручки и замки, анкеры, оконная фурнитура. Кое-где выломаны и унесены даже доски из пола. Все стены были испещрены гангстерской символикой. На четвертом этаже Баг остановилась и приложила к губам палец. Она хотела узнать, нет ли за ними «хвоста». Выждав некоторое время, Лавиния повела Нила назад, на второй этаж. Там на всех четырех квартирных дверях висели тяжелые навесные замки. Баг открыла одну дверь имевшимся у нее ключом.
Внутри было прохладно и пусто. Линолеумное покрытие покоробилось от сырости. Отчетливо выделялись его участки, находившиеся под встроенной мебелью, которой теперь здесь не было. Баг порылась в шкафчиках, оставшихся еще на кухне, и нашла шарик. Кто-то оставил его несколько часов назад, наверное, сам Хардкор. Они вдвоем стояли и смотрели на то, что лежало у нее на ладони. Полфунта чистейшего кокаина в презервативе, определил Нил. Десять лет как минимум.
— И где же я это понесу?