— Мистер Таттл, сторона защиты опять воздерживается?
Хоби утвердительно кивает, сидя, затем встает и кивает снова. Мы договариваемся приступить к допросу свидетелей завтра. Мольто обещает представить свидетеля, допрос которого займет не меньше пары часов, пока у меня не начнется совещание. После того как все окончательно согласовывается, Энни опять грохает молотком. Первый день процесса над Нилом Эдгаром подошел к концу.
— Я вижу, вы принялись возобновлять старые знакомства, — говорит Мариэтта, когда я прохожу через маленькую секретарскую по пути в свой кабинет. Большую часть пространства здесь занимает письменный стол со столешницей из красного дерева, почти такой же громоздкий, как и мой. Он стоит торцом к стене, освобождая место для компактного картотечного шкафа такого же цвета. Рядом с регистрационным журналом, под медной настольной лампой — фотография ее детей и внуков. В одном углу стола красуется искусственный филодендрон, вырастающий из бугорков белого торфянистого мха. Рядом с ним тоже искусственная рождественская елка высотой в один фут, украшенная сосульками и леденцами, — она появилась здесь на прошлой неделе. На регистрационный журнал Мариэтта поставила крошечный портативный телевизор с экраном не больше компакт-диска, на котором двигаются цветные пятна. Весь день она слушает «мыльные оперы», если, разумеется, находится в своем офисе, причем в буквальном смысле одним ухом, от которого к телевизору идет тонкий черный провод, теряющийся в ее густых темных локонах. С тех пор как Мариэтта влетела в зал суда сегодня утром, мы с ней еще не разговаривали, однако точно рассчитанного бокового взгляда, который она позволяет себе метнуть в мою сторону, достаточно, чтобы определить волнующую ее тему.
— Мариэтта, ну что за дела? — говорю я. — По какому поводу вся эта суматоха, беготня туда-сюда? Что это значит?
— Просто мне нужно было забрать кое-какие дела, судья, — отвечает она. — Я хотела сказать вам, что видела его там, снаружи, да только вы сегодня пришли слишком поздно, и у меня не было возможности. — После упоминания о моем опоздании круглые коричневые глаза Мариэтты поднимаются, искусно изображая недоумение. Она опять берет инициативу в свои руки. — Сдается мне, в вас заговорила тоска по прежним временам.
— Прежние времена тут ни при чем, Мариэтта. Так, поговорили накоротке, перекинулись парой слов. Он извинился за свое нетактичное поведение по отношению к Таттлу, а я объяснила, что сейчас, пока идет процесс, я не могу с ним разговаривать.
Она изумлена.
— Но вы должны встретиться и поговорить!
— Мариэтта, он близок с Хоби. Они дружат с детства.
— Фу-ты ну-ты, знакома с представителем защиты… Такое нигде не записано, судья. Это случается сплошь и рядом. В этом здании все между собой давным-давно перезнакомились и даже породнились. Все кузены, мужья, любовники и любовницы.
В техническом смысле она, конечно же, права. Однако в этом деле я иду по тонкому, очень тонкому льду. Что же касается моральных норм, то Мариэтте до них явно нет дела. Мне нетрудно понять ее. У себя в голове Мариэтта сочинила уже целую драму. Тем более что пособие у нее круглый день перед глазами. Некий Ретт Батлер верхом на коне возвращается на сцену и объясняет, что последние двадцать пять лет находился в плену.
— Мариэтта, вы не так все поняли. Он женат. Он женился раз и навсегда. Кстати, я знаю и его жену. Она тоже была в Калифорнии.
Энергично мотая головой, Мариэтта настаивает, что я ошибаюсь.
— Мариэтта, я читаю эту колонку каждый день. Он все время пишет о своей жене. Вот и сегодня утром в разговоре со мной упомянул о Люси.
— Ну-ну, — недоверчиво протянула Мариэтта. — А вот в «Пипл» или где-то еще, по-моему, писали, что он разводится. Я сама читала.
— Нет, наверняка это было в «Стар», Мариэтта. Или, может быть, в «Инкуайерер» — сразу после статей о двухголовом младенце или о том, как Джордж Буш подцепил СПИД.
Обиженная Мариэтта надувает губы и опять смотрит в телевизор. Раздираемая злостью и раскаянием, я крадучись переступаю порог своего кабинета.
— Все кончится тем, что вы выйдете замуж за копа, — говорит она очень тихо мне в спину.
— Что?
— Вы прекрасно слышали. Я чувствую это всеми фибрами своей души. Я околачиваюсь в суде вот уже двадцать пять лет, судья, четверть века, и видела с полдюжины девиц вроде вас. С мужчинами отказывались знаться наотрез. Ни с какого бока к ним не подступиться. И каждый раз находился коп, который не принимал «нет» в качестве окончательного ответа. — Она начинает перечислять: — Джанет Фаджин из коллегии защитников по апелляционным делам, Марджи Лоу из прокуратуры…