— Да будет вам, детектив, — говорю я, отмахиваясь от его последнего ответа как от не слишком умной уловки.
Монтегю гримасничает, но быстро берет себя в руки. Тем временем я делаю пометку: «Любич!» Неудивительно, что Фред предупреждал тогда, что дело скользкое. Значит, ему что-то известно.
— Баг не упоминала имя Нила в тот день, — говорит наконец Монтегю, когда судебный секретарь вновь зачитывает последний вопрос Хоби.
— Правда в том, — произносит Хоби, — что когда вы были там, на месте происшествия, то слышали в основном только одно: Хардкор и налет другой банды, верно?
Хоби слегка ухмыляется, подзадоривая Монтегю дать отрицательный ответ, несмотря на мои предупреждения. Детектив моргает несколько раз, затем отвечает:
— Правильно.
— Так, пойдем дальше, лейтенант. Тут у вас указан сотрудник коммунальной службы… Кратцус? — Хоби ищет у себя на столе полицейский рапорт.
— Кратцус, — подтверждает Монтегю.
— Кратцус отправился к Нилу, чтобы сообщить ему о смерти матери, а вы поехали к сенатору Эдгару выяснить, как получилось, что его машиной управляла миссис Эдгар, так?
— Правильно.
— И в конечном итоге нашли сенатора Эдгара у него дома в округе Гринвуд?
— Именно.
— Где он проявил себя большим мастером по части лжи, не правда ли?
— Протест! — Оба обвинителя выскочили разом.
— Ваша честь, — с невинным видом говорит Хоби, — я всего лишь читаю рапорт Монтегю. Тут сказано…
— Судья! — кричит Томми. — Судья, сенатор Эдгар не находится на месте для дачи свидетельских показаний. Когда он даст показания, — продолжает Томми, — он разъяснит недоразумение с полицией.
Томми, конечно же, прав, однако я не могу не полюбопытствовать в уме, о чем же лгал Эдгар. То есть почему Хоби сделал это. Очень умно. Он всегда таким был. Я говорю ему, что он пока опережает события, и он кладет рапорт на отделанный светлым дубовым шпоном стол защиты. Нил с растрепанной прической и странствующими мыслями наблюдает за утренней частью судебного заседания, слегка открыв рот, словно все происходящее здесь для него в большую диковинку.
— Хорошо, — говорит Хоби. — Суть дела такова: седьмого сентября в рамках вашего расследования, лейтенант, вы задались целью найти Хардкора, не так ли?
— Я не задавался никакой целью. Я просто хотел найти его, верно. — Темные глаза Монтегю осторожно крадутся ко мне, чтобы удостовериться в том, что я заметила, как он принял к сведению мой упрек и сделал должные выводы.
— И вы нашли его?
— В конечном счете. По улицам пошел слух, и одиннадцатого сентября он явился в седьмой отдел для допроса.
— Со своим адвокатом? С мистером Джексоном Айресом? Таковы были ваши свидетельские показания на прямом допросе?
— Таковы были мои показания.
— И вы разговаривали с мистером Айресом до того, как увидели Хардкора?
— В то утро у меня было несколько бесед с мистером Айресом.
— Вы и Айрес разговаривали в общих чертах о том, что́ Хардкор мог сообщить, если бы явился с повинной, и на какое снисхождение он мог бы рассчитывать, правильно?
— Да. Дело обстояло именно так, — отвечает Монтегю таким тоном, словно хочет напомнить Хоби, какова обычная практика в таких делах.
— И адвокат Айрес дал вам знать, что Хардкор изъявил готовность сотрудничать с властями? То есть дать показания, что убийство заказал его пробационный инспектор Нил Эдгар? Верно?
— Достаточно близко.
— И это в немалой степени заинтересовало вас, не так ли?
— Заинтересовало?
— Вы же знали, что убийство Джун Эдгар широко освещается в средствах массовой информации…
— Лично я не очень-то заглядываю в газеты.
В устах Лью Монтегю, прожженного циника, такое утверждение звучит вполне убедительно. Во всяком случае, ему я склонна поверить в этом более, чем кому-либо другому. Его лицо с грубыми, словно вытесанными на скорую руку, чертами абсолютно непроницаемо. Монтегю, похоже, не испытывает никакого энтузиазма. Ловить преступников необходимо потому, что это лучше, чем отпускать их. Сомневаюсь, что даже во сне к нему являются мысли о более совершенном мире.