– Я знаю другое: в спецподразделения шли на добровольных принципах. И навсегда оставались если не в них, то на смежных работах…
Что же здесь спорить? Я так и сказал:
– Многие из наших ребят связали свою жизнь с Ведомством… Многие, но не все. Я всегда был против насилия, да и вся эта дисциплина и субординация, все эти армейские навороты, надоели… Короче, ушел на гражданку.
– Это не совсем так.
– Разве?
– Вы оставались на сверхсрочную службу в Казахстане. Воинская часть номер…
– Но вскоре демобилизовался. Добровольно.
– Мне это известно. До девяносто третьего года вы преподавали в институте физической культуры имени Лесгафта, кроме того, насколько я знаю, так сказать на общественных началах, но полагаю, что не бескорыстно, консультировали бойцов всевозможных спецподразделений МВД, КГБ и даже армии. В том числе, и питерского «Грома»…
– Откуда у вас такая информация?
– Все тайное когда-нибудь становится явным… Но с девяносто третьего ваши следы вообще потерялись…
– Я ушел на творческие хлеба.
– Да бросьте вы, Кирилл Филиппович… (Наконец-то Перфильев назвал меня по имени-отчеству, а не «гражданин Семенов»…) Конечно, мне известно о вашем увлечении живописью. Более того, я знаю, что как художник-эзотерист вы довольно популярны среди поклонников сюрреализма. Некоторые ваши произведения неплохо продавались. Но что такое сегодня сотня-другая долларов?
– К чему вы клоните?
– Чем еще вы занимались в этот период?
– Любил женщин, ловил рыбу, путешествовал. И не забывайте: у меня была семья, домашние хлопоты отнимали немало времени.
– Я посмотрю, как вы запоете сейчас… У нас есть данные, что вы работали на бандитов!
– Да ну?
– Вы натаскивали их в скоростной стрельбе, знакомили с азами диверсионно-террористической деятельности, вводили в мир различных восточных единоборств и так далее, одним словом, – обучали всему тому, что умеете досконально делать сами…
Здесь было положено сорваться, и я «сорвался».
– И сейчас я прямо здесь продемонстрирую один из своих коронных приемов, используя в качестве спарринг-партнера вас, милейший Яков Михайлович! Может, оторву уши, может, еще что-нибудь, мне это запросто…
Перфильев юмора не понял, дернулся и быстро покосился в сторону громадного «вертухая», мирно расхаживающего по коридору за открытой дверью следственного кабинета. А затем заявил:
– Как чрезвычайно опасного преступника, я прикажу доставлять вас на допросы в наручниках! – и во время этой ламентации голос следователя задрожал то ли от возмущения, то ли от страха.
Я не пошевелился, только посмотрел в глаза Перфильеву. Искренне так посмотрел.
С каким наслаждением я бы врезал ладонями по его слоновьим ушам! Да так, чтобы полопались перепонки.
Достал ты меня, господин Перфильев. Роль ролью, но и без того мне захотелось тебя проучить, и пришлось даже сдерживаться – время для серьезного обострения еще не пришло. Ты мне, голубчик, сначала послужишь…
– Ну да ладно, – примирительно пробурчал следователь. – Оставим вашу удивительную биографию на время в покое… Вернемся снова к событиям рождественской ночи. Как они видятся вам?
Опять эти старомодные фразы! Но почему бы не рассказать? С максимальным приближением к истине…
– Я вышел прогуляться перед сном. Ну, естественно, был слегка навеселе, – как-никак такой замечательный православный праздник… Дошел по Кировскому до Большого, свернул направо… Там неподалеку, за магазином «Мелодия», есть ночной бар, не помню уже названия…
– «Розмари», – подсказал следователь.
– У входа стояла ватага пьяных парней. Они никого не впускали и не выпускали. Ей-богу, я не собирался связываться с ними. Мало ли ночных точек в городе? И вдруг слышу плач, крики… Молодая женщина додумалась ночью прийти в бар без сопровождения и теперь не могла вырваться на улицу. Вы бы видели, как она рыдала! «У меня ребенок дома один!» А эти дебилы только гогочут. Я со всею вежливостью попросил выпустить ее…
– Со всей вежливостью, это значит: «А ну, отпустите телку, козлы вонючие, а то я вам хари поразрисовываю!»
Точная цитата. Как с диктофона списанная.
– Ну, приблизительно так, – понуро согласился я. – Разве эти отморозки заслуживают лучшего обращения?
– Сам ты отморозок! И женщину приплел только для того, чтобы оправдать свое безобразное поведение… В тот вечер у бара «Розмари» собралась вполне приличная компания! Кстати, – эту часть фразы следователь акцентировал, – в ее составе был сын одного очень высокопоставленного чиновника мэрии, сотрудник Приморского райотдела милиции, а также добропорядочные граждане Потемкин и Кравченко. Последнему ты сломал нос – как вы об этом мило выразились, «разок съездил по физиономии». А потом выхватил из-за пояса пистолет Стечкина…