Очередь медленно двигалась вперёд. Очень медленно… Мы, окружённые перегаром местного контингента, уже выложили товары на ленту и практически достигли заветной кассы, как на сцену вышел ОН — король всех местных бичей. Какая-то знаменитость среди местных алкашей и продавцов. В его корзине лежали пять бутылок дорого вискаря — и шоколадка.
— Здравствуйте, ик, Валентин Петрович! — начала раскланиваться местная алкашня.
Мне даже физически неприятно стало здесь находиться… Конспирация, мать его…
— Доброй ночи, вам, ваше благородие!
— Валентин Петрович, а можно… — подскочил к мужику с конца очереди какой-то трясущийся гражданин, но Валентин Петрович двинул тому в грудь кулаком, возвращая обратно.
— Стой смирно, Грыжа, пока тебе грыжу твою не отчекрыжили, — ответила звезда местного разлива.
Понятно… Он тут местный босс, или как ещё подобные элементы алкашного мира называются…
Мне было бы на него плевать, если бы этот мужик, звеня своими бутылками, не начал лезть вперёд очереди. Вперёд нас!
— Очередь там, — одёрнул я этого альфача, на миг опередив дядю Мишу.
— Чё? — скривился он и уставился на меня наливающимися кровью глазами. — Не местные, что ль?
Он окинул взглядом наши покупки, где и намёка на алкоголь не было.
— Днём закупитесь. Пшли на хер, — отмахнулся мужик.
Не оценил этот «король жизни» проявленного к нему добра…
Коротко взглянув на отвернувшего охранника, изучающего потолки магазина, понял, что выбор-то у меня очень плохой: либо уступаю какому-то говноеду очередь и задерживаюсь в этом адском царстве перегара, позорясь перед самим собой и своими предками, либо превращаю эту мирную ночь в полную приключений…
Резкий удар ладонью по руке, перехватил падающую корзинку и поставил её на пол. Затем короткий рывок, вывел Валентина Петровича из равновесия и аккуратно уложил его на пол. Бережно, чтобы не повредить ничего, выворачивая мужику руку.
— А-А-А-А! ПАДЛА! ПУСТИ! ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, КТО Я ТАКОЙ?
— Ага. Валентин Петрович.
— Сгною, сука! Ты у меня… — кричал он, обещая мне все, какие только возможны, страшные и смертные кары.
Дядя Миша же тем временем продолжал сверлить взглядом продавщицу, что слегка испуганно пробивала нам товары.
— С вас двести двадцать рублей… — просипела кассирша.
Мы рассчитались, после чего вышли из магазина под крики этого урода, что пытался что-то достать рукой из кармана. Телефон там был или нож — плевать.
Уже через пару секунд мы оказались рядом с такси и, загрузив продукты, уселись на заднее сиденье. Даже удивительно, что водитель нас дождался.
Ради интереса спросил у него, кто такой Валентин Петрович, и тот странно на нас посмотрел, но всё же ответил.
— Смотрящий за районом, — коротко пояснил он и завёл машину.
Закинув ему чаевых, мы вышли рядом с гостиницей, и водила резко ударил по газам, уезжая в темноту города.
— Видел хвост за нами? — задал я вопрос дядьке, и тот кивнул, молча продолжая идти в гостиничный номер.
Машина без включённых фар остановилась в переулке неподалёку, и, само собой, оттуда за нами наблюдал один или несколько бандюг.
— Гостиницу сменить придётся… — даже с какой-то радостью высказался ему.
Конфликт ведь уже имел место быть, а значит, вскоре жди гостей. И вычислить нас труда не составит: во всей гостинице свет будет гореть только в одном номере.
Мы тихонько прокрались мимо храпящего дракона и по совместительству администратора… этого места, после чего поднялись к себе в номер.
Поздний ужин проходил в тишине, потому сразу заметили, как к нашей комнате приближаются.
— Не убивай. Я попробую решить, — нарезая колбаску, предложил дядя Миша, что сидел спиной к двери.
Я кивнул. И в мыслях нет ещё больше портить вечер.
Дверь ушлёпки выбили ногой и вошли, как повелители этого мира. Дядька даже не повернулся. Я же мельком оценил гостей.
Пять не самых одарённых интеллектом морд, все вооружены подручными средствами: монтировка, кусок арматурины, молоток…
— Ну что, суки, не ждали? — голос крикуна из магазина разнёсся по комнате, а слдеом разлился радостный смех. — Как просить прощения будете, девочки? Только учтите, на своих двоих вы точно отсюда не выйдете.
Я со скучающим взглядом вернулся к своей тарелке и ложкой принялся намазывать плавленый сыр на хлеб.
Дядька тем временем достал из внутреннего кармана небольшой нож, слегка покрыл энергией воителя и вонзил его в столешницу, на которой и без этого хватало порезов и трещин.