В общем, на этом эпопея и закончилась. И теперь вот сижу, хомяка купаю…
— Не дёргайся! Лапу правую давай!
— ПИ-И-И-И!
— Я тебе спрячу!.. Давай сюда, а то на сухой паёк посажу. Траву есть будешь…
Хомяк тяжело и грустно вздохнул, протягивая лапку. Большую такую лапку…
— Ну ты и свинтус, — констатировал я.
— Ярл, слушай… А как вы понимаете друг друга? — напомнил о себе Дуб, который стоял в дверном проёме, продолжая пялиться на метрового грызуна, и уже минут пять охреневал с увлекательной истории.
— Не знаю. Интуитивно. Считай, ментальная связь, — ответил я сквозь шум воды.
— Минтайная? — переспросил Дуб.
— Пи? — подал голос Фома и возбуждённо задёргался.
— А тебе лишь бы пожрать! Рыба это. Ты ешь рыбу?
— Пи…
И, подав мне вторую лапу, хомяк с задумчивым видом почесал пузо.
— Не орехи и не сладкое. Как мясо, только которое под водой плавает.
— Пи-пи? Пи-и-и-и-и?
— Нет, не как та Химера злоеб… В общем, это не мутант. Обычная такая рыба. Вполне съедобная. Короче, стой смирно, потом продегустируешь. А вообще… На-ка мыло. Мыль жопу. Сам, без пап, мам — и даже без меня.
Пока мыл хомяка, и свои мысли прочищал. Между мной и хомячеллой, как и Жужжей, теперь имеется видимый лишь мне магический канал. Чем ближе мы находились, тем проще мне контролировать все процессы, влияющие на хомяка. Например, наполнять его источник эфиром. И вот что интересно: я уже половину своего запаса источника ему перевёл и всё ещё не заправил этого проглота.
— О, Ярл. Это вас показывают?
Дуб принёс мне телефон. Любительское видео демонстрировало внезапно вспыхнувшее зелёным светом здание мастерской и бойцов, что с испуганными рожами сначала унесли оттуда ноги, а потом осторожно вернулись и, само собой, уже никого в помещении не увидели.
Ха-а… Остаётся лишь надеяться, что запись с дрона уничтожена или что я на ней похожу больше на призрака, чем на одного бедного ярла без ярлства. Видок у меня там был тот ещё…
— Ага… — протянул я в ответ.
— А как вы… Если там были, то выбрались?
Дубу я, само собой, не изливал душу. Лишь коротко поведал, что хомяка спасал.
— Сам не понял. Да и неважно это. Главное, что там никто не пострадал, так ведь?
— Ну, кроме самой фабрики… А, тётку одну ещё, технолога, увезли на скорой. Говорит, монстр шоколадный вылез из чана при ней, вот и сердце что-то прихватило, — поделился прошедшими мимо меня новостями.
— Плохо… Сможешь узнать, что за тётка?
— А тебе зачем?
— Денег переведу за доставленные неудобства. Только надо подумать, как, чтобы не спалиться. Ах да, ещё одна вещь… — Я замер с феном в руках и серьёзно глянул на Дуба: — Никому не говори, что мы хоть как-то причастны. Сокола удар хватит. Ещё не дай бог пойдёт на поклон к Савельеву. С него станется.
— Нет, ну я, конечно, «дуб», но не дебил. Совсем уж не надо считать меня таким придурком… — с обидой в голосе ответил забинтованный в свежие повязки ликвидатор.
— Вот и славненько, — кивнул я, направил фен на хомяка-переростка и включил.
— ПИ-И-И-И-И-И-И-И! — раздался из-за шторки полный ужаса визг, но я был неумолим и не щадя приводил пушистое бедствие в достойный фамильяра вид.
Как закончились банные процедуры, Фома стал совсем мелким, прям как домашний хомяк, и обиженно забился на верхнюю полку шкафа, где соорудил себе гнездо из женских тряпок. Я же завалился на кровать. «Спасательная операция» меня так умотала, что уснул практически сразу. И спал сном беспробудным.
Проснулся от автоматического будильника техночасов. М-м-м… Ещё часик был бы не лишним, но всё! Время, что себе отвёл на отдых, закончилось. Нечего лениться.
Потянулся, чутка размялся и, подойдя к двери, замер. Вернулись!
— Здесь бы базу сделать… — копошась, судя по всему, в сумке с консервами, вещал Потешкин. — Слушай, Сокол… Здание паршивое, ремонта требует, но места — дохера! Выкупить бы этаж, обновить, покрасить всё…
— Ага, ещё родных привезти, семьи завести, детишек… Ты в городе засиделся, я смотрю. Надо тебя в Сибирь, Потешкин! А то какой-то ты домашний становишься…
— Босс, — раздался хриплый голос Щавеля, — так я не понял… Что это за излом такой был? Вроде твари молодые, да только лезло их столько, будто они там десятилетия мариновались…