В какой-то момент направление обсуждения резко изменилось.
— Раз уж мы здесь собрались, что довольно сложно сделать, давайте обсудим ситуацию в Болгарии, — впервые за долгое время проговорил министр обороны, и я заметил, как трое из присутствующих девяти человек закатили глаза или же тяжело вздохнули.
Так как я больше здесь был не нужен, меня увели, а тайный совет начал обсуждать возможные меры поддержки потенциального союзника и ослабления явного врага — османов.
Я тоже, как только был отпущен, влез в новости и почитал, как там обстановка на фронте. На болгарской земле сегодня было необычайно тихо. Интенсивность боёв уменьшилась в разы, ракетный дождь перестал застилать небо. Но всё это выглядело как затишье перед бурей…
Разведки разных стран вбрасывали в СМИ информацию о формировании и переброску османами двух ударных дивизий в район Софии для прорыва линии фронта, которую защитники едва удерживали в последние дни. Так-то прорывов хватало, но османы не дураки и понимали: если атака захлебнётся и им перекроют пути отхода, то бойцы и техника окажутся в кольце, и их просто сотрут в порошок. Маги тоже не бездействовали, но тут сложилась интересная ситуация, в которой неожиданное преимущество оказалось у болгар, ибо они воевали, как говорят репортёры, «всей страной». Даже самые слабые из одарённых переодевались в форму простых солдат и наносили сокрушительные атаки по неподготовленным позициям врага, не давая вычислить офицеров, командиров и высокородных опасных бойцов с даром в толпе военнослужащих. А вот османы были вынуждены держать большую часть своих магов на территории страны, где активно пытались повлиять на различные национальные меньшинства вроде курдов. Плюс угроза с нашей стороны заставляла держать резерв магов на востоке империи. Ещё и с востока скопления греческих войск на сухопутной границе и военных кораблей на пограничной линии прибрежных вод. Относительно мирной была лишь южная граница, откуда и перебрасывали войска для «могучего прорыва», о котором вовсю трубили османские пропагандисты. Видимо, скоро настанет ключевой момент этой «маленькой победоносной войны» османского султана.
Ладно, пора принять лечебную ванну и подготовиться к новому дню. Завтра Цербер вцепится в меня стальной хваткой и не отпустит, пока я не начну ползать, еле передвигая лапками от бессилия…
«Тук-тук».
В мою комнату вошла Маша.
— Мирослав, ты как?
— Всё хорошо, можешь не беспокоиться. Приём в Кремле прошёл вполне нормально. Ничего такого, что могло бы изменить мою жизнь, не произошло. Спасибо за заботу, — улыбнулся я девушке, протягивая руку за полотенцем на полке шкафа и болезненно морщась от прострелившей мышцы в боку.
Не успевает эфир восстанавливать… Ну надо же… Может, это из-за проклятого браслета, блокирующего магию?
— Что болит? Я слышала, у тебя там какие-то особо суровые тренировки начались…
— Ну да, есть такое… Каждый день тело в отбивную превращают, — признался я, и на мои плечи легли нежные руки красавицы.
— Тогда тебе точно нужен восстанавливающий массаж. Пойдём в ванную, там как раз стол есть для массажа. Правда, его как подставку для грязных полотенец используют…
— Я бы сперва хотел принять душ. В Кремле было жарковато — и слегка нервно.
— Ну так вперёд. Я как раз за это время подготовлюсь. К тому же мне практика нужна. Рекреация — важная часть заботы об организме воителей. Или ты при мне стесняешься душ принять? — ухмыльнулась Мария.
— Рекреация… Соглашусь, очень нужна. Но пока что я не боец. Тело еле шевелится.
— Не переживай. Тебе необязательно всё делать самому. Ты заботишься о нас. Обо мне. Позволь ответить тебе взаимностью. Я буду в ванной комнате.
Мягкая улыбка и лёгкие касания ладоней дали понять, что сегодня я проведу вечер в надёжных руках…
Цербер пришёл домой и посмотрел на горничную, что активно убирала дом.
Он жил один, а горничная была уже старенькой, которая, можно сказать, перешла вместе с домом как бонус. Иннокентий знал её очень хорошо, а она знала его.
Активность домработницы всегда повышалась к моменту прихода хозяина дома и падала по мере его отсутствия. Она наслаждалась своей жизнью, ведь суровому мужчине до неё не было никакого дела. Всё, что его интересовало, — это суровый армейский порядок.